Священная Русская империя
Шрифт:
Сегодня в России развивается движение русских националистов. Любят кричать «Слава России», по поводу и без повода подчеркивают, что они — русские, то есть для них это значимо. Но что значит для них быть русским? Они и сами не понимают. Вот это как раз и есть пример абстрактного патриотизма, то есть патриотизма фиктивного, иллюзорного.
У нас мог бы существовать языческий патриотизм, если бы существовала живая языческая традиция. Но её нет. Впрочем, наших «языческих патриотов» можно понять. Они строят свой патриотизм на иллюзии возрождения в России язычества. Это, во всяком случае, внятно. Но ведь ряды наших националистов формируются
Только идея может быть настоящей Родиной (Не помню, кто сказал, теперь это уже моя мысль) Понятие «Родина» обретает для нас реальный смысл, только в том случае, если Родина для нас — воплощение некой идеи. И тогда, сражаясь за Родину, мы будем сражаться за эту идею. Измена Родине будет означать предательство этой идеи. И тогда в самом понятии «Родина» и смысла больше не будет. «Родина» — как пластиковая бутылка, ценность которой равна ценности содержимого. Если бутылка пуста — она ни чего не стоит.
Старый русский патриотизм был вполне внятным. За что сражались солдаты? «За веру, царя и Отечество». И то здесь одно слово лишнее. Отечество дорого русскому человеку ровно постольку, поскольку были дороги вера и царь. Если бы оставить «За веру, за царя» — не произошло бы ни какого убытка, ни чего бы ровным счетом не изменилось. Так же и с известной триадой: «Православие. Самодержавие. Народность». Наша «народность» это «православие плюс самодержавие», то есть третье слово ни чего не добавляет к первым двум. Оно понадобилось, во–первых, для стройности (три слова звучат лучше, чем два), а, во–вторых, как дань патриотическим иллюзиям, уже очень сильно закрепленным в сознании.
А вспомните первоначальное название оперы «Иван Сусанин» — «Жизнь за царя». Этим ведь уже все сказано, даже слово «православие» не потребовалось, ведь царь наш — православный, так что в слове «царь» сливается всё, что дорого сердцу русского человека, всё, за что готов сражаться и отдать жизнь русский патриот.
Дань патриотическим иллюзиям платили даже большевики, хотя у них–то уж с идеями всё было в порядке. В 1918 году, когда немцы пошли в наступление, Ленин провозгласил: «Социалистическое отечество в опасности». Тут очень четко обозначено содержание понятия «отечество». Оно дорого ровно постольку, поскольку является социалистическим. Русские поля в трубочку не свернут, а вот социализм уничтожат. Таково реальное основание для защиты Отечества. Но вам не кажется, что это слово здесь всё же лишнее? Ведь достаточно было сказать: «Социализм в опасности». Но даже большевики, большие любители разоблачения буржуазных иллюзий, в некоторых случаях считали за благо эксплуатировать патриотическую иллюзию, понимая, насколько крепко она засела в общественном сознании.
Особенно это проявлялось в годы войны. Помните название известного романа: «Они сражались за Родину». Неправда ваша. Правильно было бы сказать: «Они сражались за советскую власть». И ведь такая, более точная, формулировка не содержала бы в себе ни чего неприемлемого для вождей СССР. И тем не менее, иногда они предпочитали поубавить конкретики и подпустить патриотического тумана. «За Родину» небойсь даже враги социализма согласятся сражаться. И соглашались. «За Родину» кричат только тогда, когда хотят скрыть реальный смысл войны.
Для меня и для каждого православного человека Россия — это Дом Пресвятой Богородицы. За это мы любим Россию, поэтому Россия нам дорога. Это единственное для нас основание сражаться и умирать за Родину. Строго говоря, наша Родина — Церковь, а наша страна — её материальная оболочка. В этом суть и предназначения России, и вне этого предназначения никакой ценности в понятии «родина» для нас нет. Россия без православия стоит не дороже пустой пластиковой бутылки. И ценность её может быть только в том, что её ещё удастся наполнить органичным для неё содержимым- православием.
Абстрактные патриоты вопят, как о самом страшном ужасе: «русский народ может исчезнуть». Им в голову не приходит, что надо объяснять, почему так страшно исчезновение русского народа? Многие народы исчезли, нет больше ни половцев, ни печенегов, ни хазар. И какой убыток в этой связи испытало человечество? Да ровным счетом никакого. Почему же исчезновение русских — трагедия? Почему же для меня должно быть страшно, что мой потомок в 10-м колене будет считать себя не русским, а каким–нибудь еврокитайцем? И почему это для него страшно?
Для кого–то это, может быть, риторические вопросы, но для нас они вполне реальные, и у нас есть ответы. Гибель русского народа означала бы гибель главного хранителя православия, а православие есть вечная истина, его ценность непреходяща. Именно поэтому гибель русского народа была бы катастрофой для всего человечества.
Родина — понятие относительное. Вера — абсолютное. Относительное может иметь ценность лишь до тех пор, пока содержит абсолютное. Если же в России православных будет меньше, чем в США, у нас больше не будет той «Родины», которая хоть что–то стоит.
Великая Отечественная беда
Десятилетиями нас уверяли в том, что агрессивная Германия напала на миролюбивый Советский Союз, чтобы нас поработить, однако весь советский народ поднялся на борьбу с захватчиками и отстоял свою свободу. Таков главный смысл Великой Отечественной войны. Отрицать это могут только предатели Родины, такие, как Резун — Суворов. Это называется фальсификация истории. То есть нам всё про эту войну понятно, и вдруг появляется человек, который говорит, что всё наоборот. Если наш разум успокоился в удобной для себя концепции, то какой же надо быть гнидой, чтобы лишать нас этого покоя. Мысль о том, что Сталин готовил нападение на Германию, кажется нам не только дикой и абсурдной, но и кощунственной. Воистину такое могло придти в голову только предателю.
Отнюдь не имею в виду наниматься к Резуну адвокатом, полагаю, что в его концепции много пререкаемого и уязвимого. С ним можно и должно спорить. Но меня в этом споре более всего задевает не правота или ошибочность взглядов одной из сторон, а сам пафос. Когда любого, кто пытается думать своей головой, объявляют фальсификатором — это гораздо хуже, чем самое большое заблуждение. Нас не с чем поздравить, если наш патриотизм строится на самообмане и паническом страхе перед правдой. Если мы считаем, что правда на нашей стороне, тогда почему мы так боимся её критического осмысления, почему мы впадаем в бешенство, едва только она становится предметом полемики?