Священные камни Европы

Катканов Сергей Юрьевич

Всё познаётся в сравнении. Протоирей Всеволод Чаплин, размышляя о том, чем Россия отличается от Запада, пишет: «Наша с ними разница в том, что мы борьбу с безбожием выиграли, а они — проиграли». Задумайтесь над этими словами. Мы много в чём проигрываем Западу: в экономике, в социальном обеспечении, в развитии правовой системы, в развитии системы политической. Но мы выигрываем в том, в чём мы по–настоящему сильны — в борьбе с безбожием. Так оценим же, наконец, по достоинству не только наши слабости, но и нашу силу.

Отец Всеволод пишет: «В Антверпене русский православный приход занял центральную часть огромного католического храма, а местная католическая община перешла в маленькую часовню в полуподвале. В брюссельском католическом храме св. Екатерины православным отдали маленький придел, приютившийся у южной стены недалеко от входа. Теперь в центре храма, на мессе, бывает человек 40, а в приделе сотни полторы… Запад, Запад!.. Неужели ты никогда уже не проснёшься?».

Удивительное чувство возникает, когда говорят о православном рассвете и угасании Запада. Мы–то привыкли видеть в Европе образец, которому лет через сто в лучшем случае хотя бы в основном будем соответствовать. И вот оказывается существует такой ракурс, который позволяет увидеть наше бесспорное превосходство над Европой. И в этом нет никакого преувеличения.

В Европе каждый год закрываются всё новые и новые храмы — в них никто не ходит. А в России каждый год открываются всё новые и новые храмы, в ныне действующих на службе — битком. Вот поставили у нас в Вологде на окраине города небольшой деревянный храм прп. Сергия Радонежского. И сразу же на литургии православные чувствуют себя, как шпроты в банке. При этом не похоже, что хоть в одном из храмов Вологды заметно убыло людей. Кажется, если бы рядом с новым храмом поставили ещё один — и он стоял бы переполненным. И если бы ещё пять храмов в Вологде открыть — все были бы востребованы. И так по всей Руси.

Только слепой может не увидеть повышенной религиозности русских. При этом некоторые «зрячие» очень даже могут скептически усмехнуться: вот если бы мы лучше всех умели делать автомобили, а религиозность — какой–то уж очень несовременный талант.

Меня всегда смешит, если религиозность объявляют несовременной, устаревшей. Ведь если Бога нет, то религия — обман, а обман и в средние века никому не мог идти на пользу, с чего бы этому обману быть тогда современным? Если же Бог есть, то в каком смысле религия может устареть? Законы мира — всё те же, и вменяемому человеку не может быть безразлично, что с ним будет поле смерти. Религия существует для того, чтобы в мире ином нам было хорошо. Разве для современных людей это менее актуально? Неужели мы предпочитаем рассекать на крутой тачке, а потом вечно мучиться? Кажется, талант, позволяющий обустроить вечную жизнь, куда более значим, чем все те таланты, которые помогают комфортно устроиться в этой кратковременной жизни. И если кто–то не верит в жизнь вечную, так это его личная беда, а вовсе не требование времени.

Хочется всё–таки и в этой жизни устроиться поудобнее? Так православие и в этом нам поможет. Один наш батюшка как–то рассмеялся: «Какой демографический кризис? У меня на приходе уровень рождаемости — как в исламских странах». Вот ведь чудеса… Уровень рождаемости напрямую зависит от уровня религиозности уже хотя бы потому, что православные не убивают своих детей, то есть не признают абортов. И в целом религиозные люди более консервативны, то есть нацелены на создание многодетных семей. Это же относится к мусульманам.

Теперь смотрите, что происходит в Европе. Резкое падение уровня религиозности привело к резкому падению уровня рождаемости. Естественная убыль населения возмещается искусственно — через миграцию из исламских стран. Ежегодно процент исламского населения в странах Европы увеличивается. Те же французы смотрят на этот процесс безразлично и равнодушно, то есть, как они считают «толерантно и политкорректно». А толерантность и политкорректность — это понятия, порожденные безрелигиозным сознанием, они знаменуют полное равнодушие к религиозным ценностям. Толерантность — это духовный СПИД, то есть подорванный духовный иммунитет. Французов постепенно поглощает инонациональная и инорелигиозная культура, потому что они лишены сопротивляемости, национальный организм не борется.

Понятно, что когда мусульман во Франции станет большинство, про толерантность и политкорректность в этой стране забудут навсегда, потому что мусульмане религиозны, а следовательно эти понятия им совершенно чужды. Мусульмане прекратят разговоры о «мультикультурной Франции», эта страна опять станет монокультурной, то теперь уже исламской. А остатки французского народа будут вкалывать в качестве рабов на исламских предприятиях Франции. Вот к таким последствиям уже в этом веке приведёт Францию и некоторые другие европейские страны утрата христианских ценностей.

То же самое может произойти и с Россией? К нам таджики валом валят? Есть такой момент. И никакие барьеры на пути исламской миграции в Россию не помогут. Этому процессу мы можем противопоставить только увеличение рождаемости. А увеличение рождаемости может обеспечить только религиозность. Если в православных приходах рождаемость — как в исламских странах, значит судьба России зависит от того, сколько у нас будет православных приходов.

Сегодня православие в России динамично развивается. При сохранении этой динамики у русского народа куда как лучшие перспективы на ближайшее будущее, чем у народов европейских. И уровень жизни у свободных русских людей будет куда как повыше, чем у французских рабов на исламских предприятиях.

***

Сегодня поиски «национальной идеи» в России не вызывают ничего, кроме горького смеха. Наши политологи всё хотят предложить что–нибудь посовременнее, то есть полиберальнее, чтобы Европе понравилось. А православие, оно ведь архаично, не правда ли? Давайте согласимся с этим. И тогда добро пожаловать на общеевропейскую помойку. Европа на наших глазах кончает жизнь самоубийством, а мы всё стараемся ей подражать. Только русская религиозная одарённость может сегодня спасти Россию от горькой и трагичной судьбы Европы. Если мы признаем православие высшей ценностью русского народа — у нашего народа есть будущее.

Так что с национальной идеей на самом деле всё очень просто. Архиепископ Серафим (Соболев) писал: «Истинная русская идеология есть не что иное, как православная вера и основанная на ней русская жизнь во всех её областях, начиная с личной и кончая государственной». Вот и всё, господа. Никакой другой национальной идеи у нас никогда не будет. Надо просто посмотреть правде в глаза, даже если она и не всем нравится. Народ, сформированный православием «от и до» ничем, кроме православия, дышать не может. Вам всё же хочется дышать чем–нибудь другим? Нет проблем. Извольте задохнуться.