Священные основы нации
Шрифт:
Отсюда бешенное сопротивление, которое оказывают имперскому государству на этих землях. Насильно прижимаемые к русскому священному краю, они способны передать нам лишь ненависть и злость, заразить нас токсинами отторжения. Чужая для нас, но священная земля для туземных народов, нас не приемлет, отторгает нас раз за разом, год за годом, столетие за столетием. Разве не заметно, как отравляет нас Кавказ. Но не спешите судить чеченцев или дагестанцев - соединение их земли с нашими краями в ещё большей степени отравляет и их. Разные миры аннигилируют друг друга, вторжение на чужую священную территорию, обетованную иной нуминозной силой, может породить лишь священное сопротивление и, как следствие, у нас - энтеропию и хаос. В то же время с их стороны эта борьба за свою священную землю может даже укрепить эти народы, ибо в этой борьбе они обретают силу, в то время как мы её там теряем. Никакими деньгами и золотом нельзя объяснить яростное сопротивление чеченцев, конвейер смертников и героев, но только священным сражением их богов, за свой космос, за свой мир. Это для чеченцев не война за клочок земли, который измеряется километрами, а война за ВЕСЬ МИР. Так же и наши предки сражались во время Смутного времени, изгоняя поляков, затем в Отечественную 1812 года и в Великую Отечественную сражались за весь МИР, ибо мир этот сосредоточен в священной земле. К подобному сопротивлению напрашивается эпитет - земля горит под ногами захватчиков.
Ещё
Если с вышеперечисленными национальными краями в Российской Федерации более или менее понятно, то Калиниград, Карельский перешеек и другие подобные случаи требуют некоторого рассмотрения. Всякий мало-мальски чуткий человек может почувствовать эту духовную дисгармонию, и у него не может не болеть душа и не щемить сердце при виде того, как чахнет, затухает в чуждой атмосфере некогда исполненный жизненной энергии национальный дух, будь то дух немецкой, финской или какой-либо иной наций. Такова, например, территория бывшего Карельского перешейка. Из 1300 поселений одна тысяча опустела, заброшена, не стала родной землёй для русских. Видно, как финская природа и архитектура гибнут в неродных для неё русских руках. Не лучше дело обстоит с территорией Калининграда, бывшего Кёнигсберга. Первоначально прусская, эта территория стала естественной немецкой землёй, священность которой для немецкой нации преумножена её связью с самыми выдающимися представителями немецкой нации, чьи имена воплощают собой немецкий творческий дух. На этой земле родился Эрнст-Теодор-Амадей Гофман, здесь родился, жил и работал Иммануил Кант. Безусловно, для русского человека, при всём его уважении к мировой культуре, эти факты значат куда меньше, нежели для немца. И дело здесь не только и не столько в национальной гордости, хотя и она немаловажна, но в национальной духовной связи. Спустя почти шестьдесят лет после окончания войны немцы приезжают в свой Кёнигсберг, стараясь прикоснуться к своему священному. Всеми правдами и неправдами стремятся купить землю, организовать бизнес. Надо чётко понимать, что в этом мало для них коммерческой, сиюминутной выгоды, есть в мире места приложения капитала, где выгоды больше и она быстрее. Но если мы смотрим с точки зрения гармонии духа и земли, то такая тяга становится понятной - это стремление к своей плоти.
И если русский человек не способен сочувствовать этому сугубо немецкому, священному отношению к данной местности, то, что уж говорить о советском гражданине, об этом фантомном продукте госчиновничьего аппарата, бездуховная деятельность, варварство и вандализм которого, по существу, изувечили эту землю, развеяли её священный дух и превратили чужую национальную память в развалины. Попытки русского духа слиться с чужой земной плотью не будут успешными, наоборот, чужое умирающее тело способно отравить и Новую Россию, и прежде чем идти в будущее с этими землями, надо много раз подумать, точнее заглянуть себе в душу, спросить своих Богов, справедливо ли это?
Некогда земля, исполненная духовного значения, земля, на которой, как писал поэт, "деревья что-то шепчут по-немецки", ныне прозябает под несуразным именем Калининград - именем человека, чья нога никогда её не касалась. Таковы естественные и плачевные последствия расчленения и сочленения живой земли, духовного пространства, согласно сиюминутным, мирским политическим потребностям.
Однако в случае Калининграда и Карельского перешейка вопрос состоит только в том, сможет ли нация со временем адаптировать некогда чужую ей землю, как это было с некоторыми территориями Большой России, или же сама земля адаптирует населяющих ее людей, чужое пространство наполненное могучим и древним эгрегором изменит их сознание. В Калининградской области, наблюдается нечто подобное: живущие там русские, каким-то непонятным образом утрачивают русское самосознание, среди них возникают общественные движения, призывающие к отделению от России, присоединению к Европейскому союзу. Не имеем ли мы яркий пример, когда наполненное иной нуминозной силой пространство абсорбирует пришедших туда людей, ассимилирует их, превращая в иной народ, зачастую слабый, утративший своё исконное начало, связь, но не обретшей, в силу понятной дистанции полноты связи с новым эгрегором. Подобное сплошь и рядом известно в истории человечества, от готов превратившихся в римлян до испанцев, превратившихся в аргентинцев, мексиканцев, колумбийцев и так далее.
6. История России - отвержение русского нуминозного начала.
Достаточно самого поверхностного знания истории России, чтобы понять всю её вопиющую не столько даже греховность, сколько противоестественность. Наиболее очевидный пример такого отступничества, пример подавления, извращения, более того, жестокого и сознательного уничтожения собственной, исконно, истинно русской натуры - петровские времена и последующий постпетровский период уже не Руси, а Империи. Это и история православия, которое насаждалось сверх всякой меры и, по сути, превратилось в тоталитарную идеологическую машину ещё во времена монгольского ига и продолжала таковой оставаться вплоть до 1917 года. Затем ещё более кошмарные времена большевизма и борьбы за "всемирное" потрясение. Одно, вкупе с другим, огромная разрушительная мощь, была обрушена на русский народ. Искусственные цели и идеи навязывались русским, век от века, насилием ли, увещеванием ли, но они уводили нас от истинного нашего пути, от того направления, каким должны были мы идти, ведомые своей нуминозной силой, нашими Богами, небесными заступниками, от которых мы век от века отворачивались или нас отворачивали.
В более дальнем рассмотрении, на мой взгляд, фатальной ошибкой, было принятие на Руси христианства. Внутреннее отторжение этого акта на уровне национального сознания выразилось в знаменитых летописных словах: "Добрыня крестил мечём, а Путята огнём". Подобного сильнейшего нежелания принятия христианства история, наверное, не знает. Русь, возможно, древняя прародина арийских народов, активно отторгала эту веру и её церковь. Казалось бы, со временем произошла духовная ассимиляция, но это было только внешнее обманчивое впечатление. События 1917 и последующих годов - ярчайшее подтверждение этому. Придавленное вековым политическим насилием, подсознательное неприятие христианской религии и её институтов ярко выразилось в событиях тех и последующих лет, когда бывшие "православные" с упоением громили храмы. Это был безусловно вандализм, вакханалия, но, с другой стороны, прорыв когда-то униженного и теперь опьянённого освобождением духа. Да и сегодня православию в реальности следуют не более двух-трёх процентов русского населения. Оно остаётся для большей части русских людей, формально считающимися православными христианами, унылым и тягостным отвлечённым ритуалом, уводящим русского человека в сторону от его ДУХОВНОЙ РОДИНЫ.
Чем дальше в лес, тем, как известно, больше дров, больше грехов и ошибок, и, как следствие, больше несчастий, причину которых не удаётся найти именно потому, что потеряна духовная связь, связь с нуминозной основой своего существования, потеряна, в сущности, связь с самими собой, со своей памятью, совестью, Богом. Дело, повторюсь, даже не в том, что путь, которым мы пошли, которым так долго петляли и на котором вконец заблудились, плох; главное то, что он противоестественен, он искусственен для России, не присущ ей. Более того, следование этим путём стало возможно только в результате жестокого, безрассудного подавления истинной для России природы, её духовного существа. Безусловно, жестокость и безрассудство, с которыми происходило это подавление, с которыми невежество восставало против истины, против Бога, против самой Вселенной и её законов, должно быть искуплено. Но, главное, оно должно быть исправлено. И в том, как раз, и заключается миропорядок, одновременно физический и нравственный его закон, что одно невозможно без другого, что искупление и исправление взаимосвязаны и невозможны друг без друга.
История России подобна палке, вставленной в колесо её естественной истории, в колесо жизни, великое колесо, запущенное нашими предками, святыми, праведниками и мудрецами, теми Посвящёнными, чья душа достигала величайших высот духа и обогащала его сокровищами, знанием и мудростью, душу нации. Безжалостное изничтожение всяких признаков сначала языческого, то есть исконно русского верования, а после староверческого духовенства, той формы христианства, что начала ассимилироваться в русском нуминозном поле. [12] Затем столетия варварского и бессмысленного крепостничества, оправдание которому нельзя найти даже в экономических условиях того времени. Позднее - истребление наиболее высокодуховных слоёв русской нации. Все это не могло пройти бесследно. Языческие боги, сама языческая вера была сосудом русской духовности, воплощением русского нуминозного начала, средоточением истинно русской священной энергии, божественного огня, субстанции русского национального духа. Физическое уничтожение этого культа означает убийство духа, восстание против священных сил, попирание Святая Святых. Такое богоборчество не может не иметь самых серьёзных последствий. Не случайно христианский культ, вбитый в Русь, произрастал именно как вера униженных и оскорблённых - тем самым византийское духовенство тонко решило вопрос с внутренними ощущениями своей паствы, покорившейся силе. Душевная, но бессознательная реакция нации на подавление стала эксплуатироваться как проявление христианской истовости. И наоборот, проявление радости, веселья признавались этим духовенством в качестве свидетельства отступничества, непокорности. Но разве гармония со своей ДУХОВНОЙ РОДИНОЙ может навевать тоску, уныние, печаль? Разве не должна эта гармония вызывать у людей радость и ощущение счастья, полноты?
12
Именно потому, на мой взгляд, церковь и была подвергнута жёсткой реформе в середине ХVII века, породившей понятие старообрядчества, что стала устанавливаться условная связь, гармония с миром русским, что для московской власти было опасно. Причины эти я не буду рассматривать в этой книге, так как это отдельная достаточно большая тема.
Вместе с тем духовное, то есть настоящее уничтожение нуминозного естества невозможно. Являясь собственно сущностью жизни, её субстратом и движущей силой, оно неуничтожимо, оно лежит в основе нашего бытия, в душевной, бессознательной глубине каждого русского человека. Оно, может быть, незаметно неискушённому взгляду, но подспудно проявляется во всём, начиная с образа наших мыслей, с наших душевных реакций, нашей совести и морали, наших снов и заканчивая нашим образом жизни, нашим бытом. Что же касается физической, вещественной формы существования духа, то он непременно его находит. Религия староверов, духоборов, молокан, других русских сектантов и стала таким новым пристанищем русской духовности.
Что касается искупления, его мы именно теперь претерпеваем, потому что всякое страдание, являясь результатом дурного действия, по сути, а по своей природе будучи физическим проявлением негативной информационной единицы, уже как таковое имеет в себе положительное начало, что в отношении нравственности можно назвать его искупительной функцией, а на энергетическом уровне можно представить как нейтрализацию негативного заряда через его актуализацию. Проще говоря, Космос - это не механизм отмщения, Вселенная не мстительна и не имеет цели преследовать и карать. То, что наши грехи и агрессия обращается против нас самих, - высший закон её существования, закон мудрости, справедливости и жизнедеятельности, закон не столько борьбы со злом, сколько защиты от него. И то, что ущербная жизнь вне вселенской гармонии, существование на душевном мелководье, в духовном вакууме, на периферии собственного естества, отклонение от своего Пути, утрата своего образа и смысла, противоестественность развития неминуемо приводят через многие болезни к вырождению и гибели, - это проявление действия того же самого закона, по которому клетка, не получающая нуминозной энергии, духовной пищи, субстрата жизни, не движимая божественной волей, естественным образом погибает. Так высыхает всякая ветвь, оторванная от дерева, лишённая его соков. Что же касается исправления, то совершить его одновременно трудно и легко. Легко в том смысле, что, по существу, для этого нужно лишь следовать естественности, следовать голосу совести и сердца, посредством которого с человеком говорит его глубинная природа, его предки, его Бог. Но на практике это невероятно трудно; тем труднее, чем дальше мы ушли от этой естественности, чем дальше от своего Пути зашла страна, прозябающая чуждыми, ложными, пустопорожними или откровенно негативными понятиями и реалиями, чем прочнее утвердился каждый из нас в своей повседневности, в неполноценной, искусственно вымученной и навязанной извне жизни больного социума. Алчность вкупе с безразличием, невежество и безверие потерянных людей приводит их к той чисто физической форме существования, о которой писал философ: "Edite, bibite, post mortem nulla voluptas", что значит "будем есть и пить, ибо завтра умрём, и не будет более удовольствий". Нынешнюю эпоху можно назвать эпохой не только информации и энергетики, но ещё и потребительской эпохой, временем, в котором с неслыханной, безрассудной и слепой расточительностью потребляются и расходуются последние остатки бесценной духовной энергии, титаническими трудами разума и духа, благоговейным терпением, смирением и любовью накопленной нашими предками. Причём тратится эта нуминозная энергия на цели столь убогие, сиюминутные, бессмысленные, что ни о какой отдаче речи быть не может. Потенциал почти исчерпан, на его накопление в таких условиях надеяться не приходится, а духовные недуги, болезни и напасти продолжают подтачивать нацию изнутри, всё явственнее проступая наружу. Исцелиться, вернуться к себе можно, только сперва вынув палки из колеса, приведённого в движение нашими предками, из колеса жизни, времени, природы душевной и естественной. Только так, снова своими собственными духовными усилиями, познанием самих себя и общего миропорядка, осознанием и соблюдением своих истинных путей, проторенных нашими предками и с тех пор поросшими непроходимым бурьяном, - только так, по Своему Пути, возможно возобновить движение, движение к своей, настоящей, священной цели.