Священный Альянс. Палачи и шпионы Ватикана
Шрифт:
Когда агент Священного Альянса вернулся в гостиницу и обнаружил, что ему приказывают явиться в полицию, чтобы дать разъяснения по поводу его миссии в России, он впервые понял, что в его организацию затесался шпион. Однако он предпочел ни с кем не делиться этим подозрением, потому что подобное сообщение могло вызвать панику среди членов организации, которая постепенно приобретала известность под названием «подпольщики».
Вторую часть путешествия — в Карлов, Одессу, Киев и Ленинград — д’Арбиньи проделал вместе с Неве. В течение нескольких дней они встречались с разными священниками. Некоторых из них, например Болеслава Слосканса из Ленинграда и отца Александра Фрисона из Севастополя, пожаловали епископским саном. 10 мая, за четыре дня до возвращения в Рим, д’Арбиньи опять устроил в церкви Сен-Луи де Франсез собрание. На этом собрании присутствовали госпожа Отто и лейтенант Бержера и, как распорядился папа Пий XI, Слосканс и Фрисон были объявлены подпольными
На самом деле д’Арбиньи был новичком в деле выполнения секретных миссий, и его передвижения по большевистской России не остались не замеченными тайной полицией. ОГПУ понадобилось несколько дней, чтобы выявить всех участников сети «подпольщиков», их явки и места их собраний, главным из которых была церковь Сен-Луи де Франсез. Посланец папы не знал, что хотя его самого, а также Неве, Слоскаса и Фрисона на первых порах не тревожили и не допрашивали, вся его сеть оказалась раскрыта. Сначала люди всемогущего начальника ОГПУ Феликса Дзержинского стали задерживать менее важных участников этой сети. Многие священники были арестованы и отправлены в лагеря для каторжных работ. Пока д’Арбиньи расширял созданную им сеть агентов Священного Альянса, советские спецслужбы занимались тем, что распутывали ее, начиная с рядовых священников.
В конце августа посланник римского папы приехал из Нижнего Новгорода в Ленинград. В бывшей столице Российской империи Мишель д’Арбиньи за закрытыми дверями церкви Нотр-Дам де Франс тайно пожаловал епископским саном еще одного человека, отца Антония Малецкого, который незадолго до этого вышел на свободу после пяти лет каторги «за преступления против революции».
Агенты ОГПУ следили за каждым шагом д’Арбиньи, о чем он и не подозревал, но им приказано было ничего не предпринимать, пока у них не будет столько неопровержимых улик, что д’Арбиньи можно будет убрать со сцены одним росчерком пера, не раздражая при этом союзные Ватикану католические страны. И вот однажды спецслужбы сочли, что имеющихся у них улик достаточно. Виза агенту Священного Альянса была выдана до 4 сентября 1926 года. 28 августа д’Арбиньи обратился в полицейкий комиссариат с просьбой о продлении визы и разрешении въехать на Украину.
Власти продлили д’Арбиньи визу до 12 сентября и объявили ему, что рассмотрят его просьбу о разрешении поехать на Украину. А через три дня четверо агентов ОГПУ явились к нему в гостиницу и сообщили, что он объявлен персоной нон грата и, следовательно, его дальнейшее пребывание в России нежелательно. Ему немедленно вернули паспорт и препроводили поездом до границы с Финляндией. Оттуда он направился в Ватикан, чтобы доложить обо всем папе Пию XI.
А Неве ждал д’Арбиньи в Москве, но тот так и не появился. Тогда Неве решил отправиться в церковь Сен-Луи де Франсез и отслужить утреннюю мессу. Посреди церемонии двери храма открылись и вошел какой-то человек, по виду рабочий. Он приблизился к епископу, вручил ему сверток, в котором были деньги и одежда, и сказал: «Это от Священного Альянса. И пусть теперь Господь защитит вас и поможет вам в вашем деле». Повернувшись, этот человек исчез так же неожиданно, как и появился. Тогда Неве понял, что теперь он и его сеть «подпольщиков» остались одни. Им больше не стоит рассчитывать на помощь ни папы, ни Священного Альянса — никого, кроме Бога.
Советские власти начали систематическое разоблачение иерархической католической структуры в России. Рост масштабов преследований позволил Ватикану и Священному Альянсу получить некоторое представление о политике, которую собирался проводить новый советский лидер, Иосиф Сталин, который после смерти Ленина стал самым сильным человеком в Советском Союзе.
Сталин утверждал, что надежность стратегического положения Советского Союза, которую обеспечивали ему его военный и экономический потенциал, могла противопоставить Москву капиталистическому миру, а одним из основных представителей этого мира был для Сталина Ватикан, то есть католическая церковь. Для марксистов-ленинистов «папство представляло собой заговорщика, а его священники содействовали распространению заговора по всему миру. Ватикан являлся союзником антикоммунистических сил, готовых разрушить уклад жизни России». Сталин стремился распространить коммунистические идеи по всему миру. Возможно, именно поэтому Ватикан и подписал в 1933 году, в понтификат Пия XI, договоры с двумя наиболее антикоммунистическими режимами — фашистской Италией и нацистской Германией.
Совершенно очевидно, что с точки зрения советского лидера русские католики являлись потенциальными диверсантами. ОГПУ уже представляло ему доклады, не оставлявшие сомнений в намерении агентурных служб Ватикана создать на территории Советского Союза подпольную сеть католических священников.
За несколько недель до выдворения из страны Мишеля д’Арбиньи, 15 октября 1926 года, Совет Министров принял резолюцию, которая запрещала иностранцам проповедовать какую бы то ни было религию. Монсеньор Винсент Ильин, которого д’Арбиньи тайно назначил апостольским администратором Кракова, был арестован только за то, что нес в руках иностранные газеты. Через несколько месяцев монсеньор Слосканс, который в ноябре 1926 года публично объявил о своем статусе в католической церковной иерархии, был арестован по обвинению в шпионаже и приговорен к каторжным работам в Сибири. Еще через неделю епископ Теофил Матулёнис также был арестован и, вслед за Слоскансом, сослан к Полярному кругу. В феврале 1929 года арестовали епископов Малецкого и Фрисона, а под все католические храмы по приказу Сталина заложили заряды динамита.
Подсчитано, что в 1924 году, перед смертью Ленина, в Советском Союзе действовали около двух сотен католических священнослужителей, в 1936 году — только пятьдесят, в 1937 году — десять, а еще через год их осталось всего двое.
В 1931 году коллективизация сельского хозяйства и еще более жестокий голод в стране заставили Москву радикально изменить политику в отношении западных государств, а следовательно, и в отношении Ватикана. Католические учреждения были разрешены, а священнослужителей, таких, как епископ Фрисон, выпустили на свободу, правда только на время. Когда экономический кризис остался позади, религиозные действа опять запретили, а священников вновь арестовали и вернули в трудовые лагеря. В 1937 году Священный Альянс сообщил папе Пию XI, что епископ Александр Фрисон был убит выстрелом в шею в своей камере в концентрационном лагере. В момент смерти он весил всего сорок килограммов [53] .
53
Только после падения Берлинской стены и коммунизма были открыты архивы КГБ, относящиеся к той эпохе. В одном из документов есть ссылка на приказ о казни монсеньора Александра Фрисона. Его тело было приказано уничтожить, чтобы не оставалось никаких следов.
Епископов и священников хватали прямо посреди улицы, заталкивали в черные автомобили и везли в казематы, где пытали, а потом казнили. Государственный секретарь время от времени получал от французского и немецкого посольств при Святом престоле информацию о том, что происходило в Москве. С конца 1926 года единственной ниточкой, которая связывала Священный Альянс и папу с Советским Союзом, был епископ Эжен Неве, Мишель д’Арбиньи получал от Неве сообщение каждые две недели, хотя отправлять их становилось все труднее и труднее. Тот факт, что епископ Эжен Неве был уроженцем Франции, позволял ему более свободно передвигаться по Москве и спасал от ареста — участи, постигшей его коллег, родившихся в России.
Иезуит рассматривал любую информацию о России как крайне конфиденциальную. Д’Арбиньи и Священный Альянс относились к этой информации как к в высшей степени щекотливой. Еще одной задачей д’Арбиньи было спасение от уничтожения старинных книг религиозного характера и икон. Уже давно советские власти жгли без разбора все культовые предметы и тексты, и монсеньор Мишель д’Арбиньи решил осуществить операцию Librorит.(книги).
Когда об операции Librorитсообщили резиденту Священного Альянса в советской столице, тот решил принять в ней участие. Масштабы этой операции поначалу были невелики, и осуществлялась она на первых порах скорее благодаря одиночкам. Но через несколько недель операция Librorumпереросла в крупнейшее предприятие. Эжен Неве за бесценок скупал книги XVI и XVII веков. Некоторые тексты XVIII века владельцы отдали ему добровольно и даром, как пожертвование, лишь бы спасти эти книги от сожжения. Разбросанные по всей России священнослужители переправляли в Москву разного рода предметы культа: иконы XIII и XIV веков, написанные в XVI веке образа Святой Девы, несколько украшенных драгоценными камнями крестов XV века. В результате операции «Книги» агенты Священного Альянса под руководством монсеньора Неве в течение двух лет собрали около тысячи инкунабул (первопечатных книг), двух тысяч икон и почти трех тысяч связанных с культовыми церемониями предметов, таких, как кадила, кресты, образа святых. Весь этот материал переправлялся в дипломатических вализах через посольство Италии в Москве прямо в Рим и передавался для каталогизации в Понтификальный институт восточных исследований.
В конце двадцатых годов советским спецслужбам стало ясно, что существует подпольная агентурная сеть, непосредственно руководимая католическим прелатом (Неве), который выполняет распоряжения более высокого начальника (д’Арбиньи), находящегося в самом Ватикане. Сталинская контрразведка утверждала также, что главная явка, центр подпольных операций против советского государства располагался в церкви Сен-Луи де Франсез.
Священный Альянс лишился участия монсеньора Эжена Неве в 1936 году, после того как он решил выехать из Coветского Союза, чтобы подлечиться на французском побережье. Когда Неве пожелал вернуться в Москву, советское посольство в Париже отказывало ему в визе до тех пор, пока он не прекратил попытки возобновить работу в Сталинской России.