Священный огонь

Стерлинг Брюс

Поль поспешно махнул бармену.

– У нас тут возник небольшой спор об эстетике.

Элен Вакселль-Серюзье сняла наглазники, сложила их, и они исчезли в складках пальто. Майа изумилась: настоящие глаза Элен – гранитно-серого цвета, поразительно красивые и словно невидящие – внушали куда больший страх, чем любое снабженное компьютерами воспринимающее устройство.

– Как мило, что вас заботят подобные проблемы, Поль.

– Элен, думаете ли вы, что сканированный закат может быть красивее естественного?

– Дорогой

мой, техническая революция отменила естественные закаты. – Элен окинула Майю беглым взглядом, а затем уставилась так, будто увидела муху в тарелке. – Прошу вас, не стойте, детка. Присаживайтесь. Мы с вами уже встречались?

– Чао, Элен. Я – Майа.

– О да! Вы выступали в дефиле у Виетти и общались в Сети. Да-да, я видела вас. Вы очень милы.

– Большое спасибо. – Майа села. Элен изучала ее тяжелым, но благосклонным взглядом. У Майи создалось впечатление, что ее просвечивают рентгеновскими лучами.

– Вы очаровательны, моя дорогая. Вы совсем не выглядите такой злючкой, как на фотографиях этого ужасного старика.

– Этот страшный старик стоит вон там, около бара, Элен.

– О господи! – без тени смущения воскликнула Элен. – Я никогда не отличалась тактичностью и, видимо, уже не научусь. И правда, что я себе позволяю? Я должна от всей души извиниться перед вашим другом Йозефом. – Она встала и направилась к барной стойке.

– Бог ты мой, – медленно проговорила Майа, наблюдая за удалявшейся Элен, – я никогда, никогда не видела такой...

Поль еле слышно кашлянул – более тихого покашливания нельзя было себе вообразить – и поглядел на ее ноги. Майа осеклась и тоже опустила глаза. Одна из беленьких собачек Элен смотрела на нее с холодным изучающим интересом инопланетянина.

В баре появилась Бубуль. Трезвая и встревоженная.

– Чао, Майа.

– Чао, Бубуль.

– Наши девочки решили подышать воздухом. Ты к нам не присоединишься? На минуту.

– Разумеется, дорогая. – Майа бросила на Поля короткий выразительный взгляд, он в ответ бросил на нее такой мужественный, галантный, но предостерегающий взор, что ей захотелось привязать к нему шелковое знамя.

Майа двинулась следом за Бубуль, пройдя через заднюю дверь бара, а затем одолела четыре пролета крутых ступеней с железными перилами. У Бубуль на руках была обезьяна. И Майа впервые обрадовалась, увидев обезьяну.

Бубуль провела ее через заваленный всяким хламом черный ход, потом снова вверх по железной лестнице. Она распахнула тяжелую деревянную дверь, и они очутились на скате старой черепичной крыши. Приближалась весна, и пражские зимние облака наконец расступились. Небо освещали весенние звезды.

Потайная дверь громко хлопнула за Бубуль.

– Я думаю, что сейчас мы можем поболтать без всяких опасений.

– Почему эта ищейка явилась сюда?

– Иногда

она заходит, – мрачно ответила Бубуль. – Ничего с этим не поделаешь.

Ночь выдалась холодной и тихой. Обезьяна что-то огорченно бормотала.

– Успокойся, мой Патапуфф. Будь умницей, – упрекнула Бубуль своего любимца по-французски. – Сегодня ты должен меня охранять.

Похоже, что Патапуфф понял ее слова. Он поправил свою крохотную шляпку и посмотрел со всей свирепостью, на которую был способен зверь весом в два килограмма.

Майа вместе с Бубуль вскарабкалась на конек крыши, где они с трудом примостились на узкой полосе вогнутой зеленой черепицы.

Дверка снова открылась. На крышу поднялись Бенедетта и Нико.

– Она что же, всю ночь здесь будет? – встревоженно спросила Бенедетта.

Бубуль пожала плечами и чихнула.

– Я не знаю. Ты и твои подружки так скрытны, что я не могла сказать, даже если бы захотела.

– Чао, Нико, – поздоровалась Майа. Она спустилась ниже и помогла Нико залезть на конек.

– Прежде мы близко не сталкивались, – заметил Нико. – Но помню, как вы общались в Сети. Очень забавно.

– Рада слышать.

– Я решил, что излечился от сглаза вашей подружки Клаудии. Как бы то ни было, вы мне нравитесь.

– Очень мило с вашей стороны, дорогой Нико.

– Как холодно, – пожаловалась Бубуль, крепко стиснув руки. – Конечно, глупо, что из-за вдовы мы здесь прячемся. За пару марок я бы вернулась и надавала ей пощечин.

– А почему они называют ее вдовой? – полюбопытствовала Майа. Все четверо сбились, как птички, на пике крыши. Атмосфера располагала к доверительной болтовне.

– Знаешь, для большинства женщин в определенном возрасте секс перестает что-либо значить. Но не для вдовы. Она все время выходит замуж.

– И все время выходит замуж за одинаковых мужчин, – добавила Бенедетта. – За художников. В высшей степени склонных к саморазрушению.

– Она выходит замуж за мертвецов в сорок лет, – заявил Нико. – И так всякий раз.

– Она пытается спасти бедных, одаренных ребят от них самих, – заключила Бенедетта.

– И ей это удается? – задала вопрос Майа.

– Шестеро из них уже умерли, – отозвалась Бубуль.

– Обидно, – заметила Майа.

– А я ее за это очень уважаю, – сказала Бенедетта. – Она никогда не выходит замуж за успешных мужиков. Она заботится о них, создает условия для работы.

– И каждый парень в ее постели боится умереть. Каждый! – с улыбкой произнес Нико.

Бубуль кивнула.

– Зато потом она продает их работы за очень большие деньги! Создает им репутацию. Та еще штучка! Разве ты не знала?

– Понимаю, – проговорила Майа. – В таком случае для них это последний шанс. Стоит рисковать. Благотворительность задним числом.