Святая тайна
Шрифт:
Все эти убийственные факты указывали прямо на Ватикан. Берсеи сам себя наказал, сразу не разглядев связь. Но это казалось настолько нереальным…
Ученый взял с подноса цилиндр и снял колпачок. Затем вытряхнул свиток. Когда он бережно разворачивал телячью кожу, сердце его бешено колотилось. Окинув быстрым взглядом помещение, Джованни готов был поклясться, что чувствует на себе чей-то взгляд.
Наболевшие вопросы не оставляли его. Как могло такое глобальное открытие столько лет оставаться в тайне? Если кости действительно принадлежат Иисусу – или даже одному из его современников, – почему
Ладно, сейчас – к неотложным делам.
Берсеи осторожно разглаживал свиток, испытывая бурю противоречивых чувств. Он не сомневался, что древний документ подарит последнюю разгадку, а возможно, и подтвердит, либо отвергнет, идентификацию мертвеца.
По внешнему виду ученый с первого взгляда определил, что свиток сохранился просто идеально. О чем в нем говорится? Вариантов – бесчисленное множество. Последняя воля и завещание усопшего? Последняя молитва, скрытая от тех, кто хоронил тело? А может, приговор, по которому этого человека распяли.
Когда он разворачивал свиток, пальцы дрожали.
Текст был аккуратно написан чем-то вроде чернил. Приглядевшись внимательно, Берсеи увидел, что языком письма был койне [58] – диалект, который иногда трактуется как «греческий Нового Завета» и неофициальный лингва-франка [59] Римской империи вплоть до четвертого столетия.
Напрашивался первый вывод о том, что автор был хорошо образован и, возможно, он римлянин.
58
Общегреческий язык, сложившийся в IV в. до н. э. и во 2-й половине 1-го тысячелетия н. э. распавшийся на ряд диалектов, которые легли в основу современных диалектов греческого языка.
59
Язык межэтнического общения, часто с ограниченной сферой употребления.
Под текстом размещался подробный рисунок, показавшийся ученому до странности знакомым.
Пока Берсеи читал древнее послание – открытое и лаконичное, – невероятное внутреннее напряжение понемногу спадало, и несколько мгновений он даже спокойно посидел в тишине.
Антрополог вновь сосредоточился на рисунке, ему определенно казалось, будто он уже видел его. Думай, думай!
Вспомнил! Лицо его тут же побледнело. Ну конечно!
Он точно видел раньше и рисунок, и место, которое на нем изображено, – это же всего в нескольких километрах отсюда, на окраине Рима, глубоко под землей. В то же мгновение Джованни понял, что должен немедленно отправиться туда, поскольку здесь он сделал все возможное.
Протиснувшись к стоявшему в углу ксероксу, он положил свиток на стекло, закрыл крышку и сделал копию. Затем убрал свиток в цилиндр и вернул его на место, рядом с останками. Копию сложил и спрятал в карман.
Теперь, когда он сосредоточился
Действуя как будто в лихорадке, Берсеи с ноутбука подключился к главному компьютерному терминалу и стал копировать файлы на свой жесткий диск: полное описание скелета, фотографии оссуария и всего найденного в нем, результаты радиоуглеродного анализа – все, что там было.
Он вновь глянул на часы – 7.46. Время таяло.
Когда закончилось копирование последнего файла, Берсеи сложил ноутбук и убрал его в сумку. Выносить отсюда еще что-то было бы слишком подозрительно.
– Привет, Джованни! – окликнул его знакомый голос.
Берсеи повернулся. Шарлотта. Он даже не слышал, как она вошла.
Проходя мимо, Шарлотта заметила, что Джованни явно не в себе.
– У вас все хорошо?
Он не знал, что ответить, потом пробормотал:
– Вы сегодня рано…
– Просто не спалось. Куда-то собрались?
«Он ужасно нервничает», – подумала она.
– Надо кое с кем встретиться.
– Вот как… – Шарлотта бросила взгляд на часы. – А к собранию вернетесь?
– Даже не знаю… – Берсеи поднялся и перебросил ремень сумки через плечо. – Тут возникла одна проблема.
– Более серьезная, чем наша презентация? – Он упорно прятал глаза. – Что случилось, Джованни? Скажите же!
Цепким взглядом Берсеи обвел стены – словно услышал голоса.
– Не здесь, – наконец проговорил он. – Давайте выйдем, я все объясню.
Антрополог открыл дверь в коридор и высунул голову. Никого. Он сделал Шарлотте знак рукой – следуйте за ним.
Они тихонько вышли из лаборатории, осторожно прикрыв за собой дверь.
Сальваторе Конти неподвижно сидел на своем наблюдательном посту, пока шаги не затихли в коридоре. Затем схватил с консоли телефон.
Сантелли ответил после второго гудка, и Конти по его вялому голосу догадался, что разбудил старика.
– У нас тут проблема.
Кардинал ждал этого. Прочистив горло, он спросил:
– Они поняли?
– Только Берсеи. И в этот момент он топает на выход с копиями всех материалов – к карабинерам собрался.
– Крайне прискорбно. – Небольшая пауза, за ней вздох. – Впрочем, вы знаете, что надлежит сделать.
Берсеи не проронил ни слова, пока они благополучно не оказались за пределами музея. Он направился прямиком к припаркованной «веспе», и Шарлотта едва успевала за ним.
– Похоже, Ватикан втянули в дурную историю, – понизив голос, сказал он ей. – С этим оссуарием что-то нечисто.
– О чем вы?
– Слишком много надо объяснять, а времени нет, и потом, я даже не уверен, не ошибся ли я во всем этом. – Уложив сумку с ноутбуком в багажник мотороллера, Берсеи надел шлем.
– В чем этом? – Он начинал пугать Шарлотту.
– Знаете, для вас лучше, если я не буду вам ничего говорить. Только доверьтесь мне. Здесь вам ничего не угрожает, не волнуйтесь.
– Джованни, прошу вас…
Оседлав «веспу», он вставил ключ зажигания и завел двигатель. Она крепко ухватила его за руку.