Святлания
Шрифт:
«Герои мои! Товарищи! Братья!
Вы храбро дрались за свободу,
Но время настало мира и счастья,
Пора завершиться походу!
Довольно лить кровь средь чуждых равнин,
Пора вам вернуться к семьям своим!Мои храбрецы, мои командиры!
Участники славных сражений!
Вы заслужили покоя и мира,
Любви и веселья мгновений!
Мы оказались у славы плену,
Но я прекращаю эту войну!Я объявляю мир без условий —
О том напишу Александру,
Довольно стирать мундиры от крови
Солдату, улану, рейтару.
Зовите людей, трубите отбой –
Мы выступаем сегодня домой!»Потом он садится и пишет приказ,
Последний приказ в своей жизни,
Письмо к Александру, супруге наказ,
Посланье к далёкой отчизне.
Печатью скрепляет, быстро встаёт
И письма все адъютанту даёт.«Ну всё. Мне пора. Больше времени нет.
Меня ждёт иная дорога», —
И с теми словами он вышел на свет
И всем улыбнулся с порога:
«Меня не ищите – это приказ!»
Вскочил на коня и скрылся из глаз.VI
Уж солнце сияло, день новый взошёл,
Стоит изумлённая свита:
«Неужто с ума император сошёл?
Ведь русские всё же разбиты!
Кутузов в ночь отошёл за Можайск,
И вот, до Москвы один только шаг…
Что делать мы будем, уйдём ли отсель?» —
Задумались маршалы бравы, —
«Неужто нам тёплая дома постель
Дороже победы и славы?
А если вернётся Наполеон?
А если вдруг передумает он?Нет! Нет! На Москву мы должны лишь идти
И ждать его возвращения,
Назад на войне не бывает пути!
Бывает лишь отступление.
Захватим Москву, тогда уже там
Почётный мир продиктуем врагам.Одна лишь беда, что скажем мы людям,
Куда наш исчез император?
Как письма писать во Францию будем?
Есть выход…Возможно ль? Театр?»
Начальник штаба тут с места встаёт
И говорит: «Мы обманем народ.Капрал есть один в тридцатом пехотном –
Гуно Шарль. Боец хоть не храбрый,
Но ликом своим и сложением плотным
Точь в точь император наш славный.
Наполеона он сможет сыграть,
Для писем же есть Бонапарта печать».«Отлично! Гуно привести! Приодеть!
А с этим мы делать что будем –
Приказы о мире… В огне им гореть!
Другие напишем мы людям,
Бойцам не понятен будет сей вздор»,
И письма они бросают в костёр.«Вот новый приказ – на Москву наступать!
Занять непокорных столицу!»
И ложный приказ скрепляет печать,
И к войску курьер быстро мчится.
Играет оркестр и трубы трубят,
И скоро полки рядами стоят.VII
Построена армия. Солнце блестит
На саблях, штыках и погонах.
Гуно перед армией гордо стоит
В одеждах Наполеона.
Он взглядом обводит лица солдат,
«Виват император!» – люди кричат.
Кивает Гуно им в ответ головой,
За гриву коня обнимает,
Садится в седло и дрожащей рукой
С главы треуголку снимает.
Блуждающим взором смотрит окрест
И на Москву поднимает свой перст…И движутся снова колонны людей,
Полки, корпуса, батальоны,
И скоро Москва, город сотен церквей,
Под скипетром Наполеона.
В столицу царей вступают войска,
И думают все – победа близка.Но враг им готовит коварный удар:
Пока отступает Кутузов,
В Москве запылает повсюду пожар,
И город покинут французы.
Когда же в Москву обратно войдут,
Лишь пепел и прах они там найдут.Теперь уж не мир долгожданный их ждёт,
Но голод и отступление,
И несколько лет ещё в битвах пройдёт,
Подпишет Гуно отречение.
И, преданный свитой, наш лжегерой,
На острове дальнем кончит век свой.VIII
А где-то под Вязьмой есть иноков скит,
Живёт там старик-чужестранец,
И днём он и ночью молитвы творит,
Святым почитается старец.
Неделями он не ест и не пьёт,
И горькие слёзы Господу льёт.
Не просит от Бога он вечных наград,
Не ждёт грехов отпущения,
Он молит за души погибших солдат
Во всех им данных сражениях,
У жизни земной застыв на краю,
Он проклинает гордыню свою.Он просит прощенья у вдов, матерей,
Невест всех бойцов убиенных,
Солдат, офицеров своих, как детей,
Он помнит почти поименно.
Он просит прощенья сирот и калек,
И проклинает жестокий свой век.И снится ему иногда странный сон,
Как будто на острове дальнем
Стоит он, конвоем врагов окружён,
Перед океаном бескрайним.
И хочет бежать, и хочет уплыть,
Но цепи ему никогда не разбить.Тогда просыпается старец в слезах,
Крестится, молитвы читает,
И скоро проходят и ужас и страх,
И думы его отпускают,
На сердце нисходит свет и покой,
И видит тогда он мир неземной.Там живы все – Ней, Коленкур и Мюрат [5] ,
Все молоды, здравы и сильны,
Он видит пресветлые лики солдат,
Он видит любимого сына [6] ,
И слёзы текут из старческих век,
И хочет он там остаться навек…Утки плывут по речке,
Солнце упало в воду,
Белых берёзок свечки
Благословляют природу.
Пахнет травой и илом,
Пахнет душистым хлебом,
Кто-то с красным кадилом
Вышел гулять по небу.Лютики и ромашки
Ветру творят поклоны,
Псалмы распевают пташки,
В небе горят иконы.Птицы, звери и люди –
Листья незримой ветки,
Все едины по сути,
Вечного Бога клетки.Снова мысли где-то витают,
Снова где-то душа далеко…
Говорят, от любви страдают,
Почему же мне так легко?
Почему мне не важно нисколько,
Всё, что раньше мешало жить?
Почему мне хочется только
Просто так кого-то любить?Не имеют больше значения
Ни слова, ни мысли людей,
Больше нет Земли притяжения,
Больше нет никаких цепей.Вся исчезла моя ранимость,
И желаний перечень пуст,
Не нужна мне ничья взаимность,
Мне своих достаточно чувств.Это высшей свободы знание,
Как же мог я его позабыть?
Моё счастье, мое призвание –
Безответно весь мир любить.