Святочная история. Леночка
Шрифт:
Комната, в которой всё это происходило, составляла всё жилище семьи Михайловых. Тут у них была и передняя, и кухня, и приёмная, и столовая, и спальни. Нужда научит, как разместиться и найти для всего место.
Те дети, которые знают нужду только по одному лишь названию, которые выросли в довольстве и пользуются всеми удобствами и удовольствиями, были бы страшно удивлены, если бы их привели в небольшую комнатку, под самую крышу, где помещается целая семья со всеми своими пожитками. Тут они увидели бы старый покосившийся стол, четыре деревянных стула самой грубой работы, неуклюжие и неудобные, кровать, пёстро раскрашенный сундук, принесённый ещё с приданым Михайловой, да у дверей небольшой шкаф с полками. В шкафу хранилась посуда и разная провизия.
Михайлова накрыла стол для ужина у самой печки, – от окна и всегда-то сильно дуло, а в такую погоду было ещё холоднее обыкновенного, даже снег пробивался в щели плохо пригнанной рамы, и все стёкла были испещрены узорами, искусно выведенными дедушкой Морозом.
Леночка поставила стулья к столу, и когда семья на них разместилась, мать отрезала по тонкому ломтю чёрного хлеба и налила по чашке жидкого кофе с сильным запахом цикория.
– Кушайте, детки, – сказала она ласково. – Сегодня и без ситного обойдёмся. Бог даст, на праздниках полакомимся. Придётся приберечь денежки – скоро первое число, за квартиру платить нужно.
– Хоть бы патокой 4 хлебец помазала, – грустно промолвил Петя.
– Сегодня постный день, сынок, не следует лакомиться, кушай так хлебец на здоровье.
Петя принялся за свой кофе без молока с чёрным хлебом и ел с таким аппетитом, как будто это был шоколад с пирожным. Видно, пища эта шла ему впрок: он был мальчик крепкий, с красными щеками и белыми зубками.
Поужинав, он сел на скамеечку у ног матери, прислонился курчавой головкой к её коленям и принялся мечтать вслух о прекрасных игрушках, только что им виденных в окне большого магазина, и о том, как он всё это купит, когда будет большой и заработает много-много денег, – сто рублей заработает! Тогда он всё купит: новое платье и пальто маме и Леночке, и будет у них каждый день кофе со сливками и сдобными булками, а на обед жареная говядина и пирожное с изюмом, такое точно, как крёстная делала раз на Святую 5 .
4
П 'a т о к а – дешёвый сахарозаменитель из крахмала, густая жидкость светло-жёлтого цвета.
5
С в я т 'a я – здесь: праздничная неделя после Пасхи.
В этих золотых мечтах вся неприглядная обстановка их бедной комнаты разом исчезла. Мальчику виделись сказочные палаты, где всё блестело золотом и серебром, пели чудесные птицы и столы ломились от каких-то, никогда не виданных им, сахарных кушаний.
С этим он и заснул. Леночка тихонько раздела брата и уложила в постель, так как мать торопилась докончить работу.
Михайлова была вдова и содержала себя и детей шитьём и стиркой тонкого белья и кружев. Жилось ей весьма трудно, и она часто вспоминала лучшее время – когда муж доставлял всё необходимое для жизни, а ей самой приходилось заботиться лишь о домашнем хозяйстве и шить и стирать только на свою семью. Тогда ей было с кем посоветоваться, было с кем делить и горе и радость, а теперь вся работа, весь тяжёлый труд лежат на ней одной. Слава Богу, что дети у неё хорошие, послушные, ласковые, помогают ей в чём только могут, а Леночка иногда выручает её по хозяйству и разумно присматривает за маленьким братишкой.
Часто вспоминались Михайловой те весёлые дни, когда был жив её муж, Андрей Сидорыч. Счастливо жилось ей всего два года назад. Как сейчас она помнит: муж пошёл, совсем здоровый, на подённую работу (он плотничал и работал при постановке лесов для постройки нового большого каменного дома). Она сготовила обед и собиралась нести ему на постройку, как услышала на лестнице шум и голоса товарищей мужа. Не успела она отворить дверь, как ей сказали: «Беги скорее, Наталья Дмитриевна, твой Сидорыч с лесов оборвался, Богу душу скоро отдаст!»
Михайлова побежала без памяти на постройку. Глядит: лежит муж, сердечный, пластом на рогоже, слова промолвить не может.
– Ненаглядный ты мой! – крикнула она и упала к нему на грудь.
Он дышит тяжело так, прерывисто, шевелит губами, сказать что-то хочет, а только кровь на губах показывается. Обняла его бедная женщина и зарыдала, все слёзы тут свои, кажется, и выплакала.
Вот так она осталась горемычной вдовой с двумя малыми ребятами на руках. Подрядчик 6 выдал ей столько денег, что на них можно было лишь схоронить покойного мужа. Да спасибо его сотоварищам, помогли чем кто мог, и гроб на руках до самого кладбища несли, и угощения от вдовы не потребовали.
6
П о д р я'д ч и к – здесь: работодатель.
Сама Михайлова ещё девочкой была вывезена из деревни и до замужества служила в горничных. Все её родные жили далеко от Петербурга, поэтому в столице осталась она одна-одинёшенька с малыми детьми. Петя тогда только ещё начал ходить. Нашлись добрые соседи, не оставили вдову в горе, помогали ей кто чем только мог. Богатому бездетному мяснику очень нравился кудрявый, краснощёкий Петя. Он хотел его вместо сына себе взять, только ставил условие: чтобы Михайлова совсем от своего ребёнка отказалась и отдала бы ему мальчика в полное распоряжение. Бедная женщина на это не согласилась.
– Буду растить его сама, – сказала она кротко, но твёрдо. – Может быть, Господь и поможет мне поставить детей на ноги.
Пришлось многое продать и перебраться в маленькую комнатку под самую крышу. Михайлова принялась работать с утра до вечера. То тонкое бельё стирает-гладит, то чинит кружево и вышивку, то шьёт что-нибудь по заказу. Дело наладилось, и всё пошло хорошо, как вдруг она заболела и пролежала три недели. Все ранее отложенные деньги ушли на квартиру и еду, а потом в их комнате поселилась страшная нужда.
Вдова продала всё, что было у неё лучшего, и, не вполне оправившись от болезни, стала работать до изнеможения, чтобы выбраться из долгов. Силы у Михайловой были далеко не те, что до болезни, и она уже не могла так проворно и ловко всё делать, как прежде. Она, может быть, и поправилась бы совсем, если бы не постоянная работа по ночам. А денег на уплату долгов всё равно не хватало.
Пришлось бедной женщине продать всё, что так хотелось приберечь. С грустью расставалась она с разными вещами, подаренными ей мужем. Все они напоминали вдове прежнее хорошее время, поэтому с каждой продажей словно что-то обрывалось у Михайловой в сердце.
Особенно жаль ей было самовара. Как радовались они с мужем, когда, прикопив денег, купили его! Какое бывало для них наслаждение попивать чаёк, вернувшись в праздник от обедни. Петю, когда расплачется, ничем нельзя было так быстро унять, как показав ему блестящий самовар. Да и сиял-то он словно золото, когда его, бывало, хорошенько вычистят.
Наконец было продано всё. А потом вдова начала понемногу снова покупать: стул, скамейку, сковородку. Да и то самое старое, по случаю. Мы с вами застали Михайлову как раз в то время, когда она только-только начала приводить дела в порядок и ничего не могла ещё припасти себе и детям к празднику.