Святочный сон

Тартынская Ольга

"Однако, представь себе, – писала далее Биби,– мой Бурцев сделался смирным с некоторых пор. Вообрази, mashe`re, мое изумление: Василий Афанасьевич давеча преподнес мне превосходные серьги с бриллиантами немалой цены! Верно, среди зимнего неба гром грянет или Нева вспять потечет! Мне даже сделалось жаль его: бедняжка так много трудится, заботится обо мне, о нашем благе, а я так эгоистична! Он вполне заслужил награду, и не смейся надо мной! Да, я снизошла к его ложу... Что же мне делать, monange, я страх как не терплю одиночества!

Уже подумываю, не примириться ли мне с Бурцевым вовсе?"

Сашенька улыбнулась. Возможно ли, что ее пылкая Биби наконец угомонилась? Однако князь не к месту теперь и в Петербурге. Желая поделиться прочитанным с супругом, Сашенька постучалась к нему в кабинет.

– Войдите!
– услышала она и отворила дверь.

Владимир сидел за столом, углубившись в бумаги, разложенные перед ним.

– Ты занят, мой милый?
– робко спросила Сашенька.

Мартынов оторвался от бумаг и тепло посмотрел на супругу.

– Только не для тебя, душа моя. Что тебе?

– Так, пустяки. Над чем ты трудишься?
– Сашенька пристроилась на подлокотник кресла и обняла мужа за шею, заглядывая в его бумаги.

Владимир ловко обхватил ее за талию и привлек к себе на колени.

– Вообрази, думаю, как выделить Соню. Картина безотрадная получается: без Сониного дохода нам придется подтянуть пояса и изрядно сократить расходы. Может быть, отказаться от парадного выезда, заложить дом... Твоя деревня нынче почти без урожая, и я велел все мужикам раздать. Авось до весны дотянут. Недород, провал его возьми!

– Но зачем выделять Соню?
– удивилась Сашенька.
– Неужто из-за Марьи Власьевны такой переполох? Полно, Володенька, она не со зла говорила! Ни к чему себя терзать, подсчетами заниматься. Соня ведь никуда от нас не уходит.

Мартынов поцеловал жену в лилейную шейку и ответил туманно:

– Как знать.

Тут ему сообщили, что прибыл курьер с казенной депешей, и Сашенька, оставив мужа, в раздумье удалилась к себе.

7.

Отправляясь с детьми к обедне, Соня все смотрела по сторонам в надежде увидеть юркого арапчонка. Однако вот они уже возле Успения, а Эзопки нет как нет. День выдался солнечный и приветливый, хотя о весне покуда еще не было и помина. Всю неделю стояли морозы, дули метели, словно и не канун марта на дворе. В последний раз оглядевшись, Соня вошла в церковь. Усердно молясь и слушая чудесное пение, она нет-нет да поглядывала окрест, хотя положительно знала, что сюда Эзопка не войдет. Может, она ждала не посланца любви, а самого возлюбленного?

Как трудно расставаться с иллюзиями! Чего она ждет? Ответа на свое оскорбительное послание? Надеялась, что Горский не подчинится ее требованию и станет искать встречи? Ах, как жаль, что она вернула письма князю! Ей было бы утешение перечитывать их вновь и вновь... Сколь красноречив был князь, сколь пылок и настойчив в своих любовных посланиях! Где теперь его настойчивость? Стало быть, права Сашенька: получив желаемое, завладев душой и телом девицы, он остыл?

Да полно! Не сама ли Соня разрубила сей Гордиев узел? Да, пусть по воле Сашеньки, но своими руками она разрушила собственное счастье. Что ж теперь сетовать да звать его обратно?

Девочки устали стоять. Они зевали, переминались с ноги на ногу, но тетушка ничего не видела, занятая своими мыслями. А когда возвращались домой, она все оглядывалась, озиралась по сторонам, словно потеряла кого-то.

К обеду пожаловала Марья Власьевна. Нынче подавали ее любимый шампиньонный пирог. Почтенная дама воздала ему должное с отменным аппетитом. Поглядывая на печальную Соню, Марья Власьевна завела разговор о предстоящем концерте итальянской знаменитости.

– Сказывают, страшна, как черт, но голос изрядный. Ангажирован лучший зал, у Апраксиных. Кресла раскуплены, вся Москва будет там.

Соня едва ли слушала даму, занятая своими мыслями, и очнулась лишь тогда, когда та назвала имя князя.

– Горский-то, сказывают, возвращается в Петербург. А его приятель-кавалергард от нас лучшую невесту увозит, Кити Ланскую, - донеслось до бедной девицы.

Эта новость произвела действие на всех, присутствующих за столом, исключая девочек. Соня вздрогнула и тотчас опустила глаза, силясь скрыть набегающие слезы. Владимир удивленно поднял брови, но ничего не сказал, задумался. Сашенька с тревогой смотрела на Соню, а при известии о Коншине невольно пожала плечами и усмехнулась. Вот и достойный финал старого романа: совершенное равнодушие Сашеньки к прежнему возлюбленному и его выгодная женитьба на молоденькой богачке. Верно, Соню ожидал тот же удел -разочарование. Стало быть, и жалеть не о чем. Пусть едет князь и более не смущает кузину обманными надеждами.

Владимир скоро поднялся и удалился в кабинет курить сигарку. Дамы перешли в маленькую гостиную пить кофе. Соня тотчас взялась за шитье и не подавала голоса, покуда Марья Власьевна не спросила в лоб:

– Что-то ты, матушка, ровно рыба мороженая? Про концерт-то я твержу не ради пустой болтовни. Поедешь ли? Билеты мне Митенька Волынцев обещал прислать. А?

– Охота вам, Марья Власьевна, время на меня тратить, - пробормотала Соня, не поднимая глаз.

– Обещалась выдать тебя замуж, стало быть, выдам!
– возвысила голос Аргамакова.

– Куда уж мне замуж, - с горечью возразила бедная девица.
– Оставьте, Марья Власьевна. Не гожусь я для замужества.

Аргамакова вопреки ожиданиями не вспылила, не разразилась грозой. Она внимательно посмотрела на Соню и мирно спросила:

– Али случилось что? Признайся, матушка, влюблена, чай? Уж не в проказника ли князя?
– Не дождавшись ответа от потупленной Сони, она продолжила: - Брось, Сонюшка. Сказывала тебе, не про нас такой жених. Пусть его в Петербурге себе жертву ищет.

Едва она умолкла, как в гостиную вдруг просунулась Даша с круглыми испуганными глазами.

– Там князь Горский прибыли-с! Просят Владимира Александровича принять его!
– сообщила горничная.

– Как? Что?
– ахнули дамы, а Соня побледнела, как смерть.

Сашенька вскочила с места и поспешила к мужу, которому уже доложили о визите князя. "Только бы не дуэль!" - отчего-то мелькнуло в ее голове. Войдя в кабинет, Сашенька вопросительно взглянула на мужа. Владимир был спокоен. Он улыбнулся супруге: