Святочный сон

Тартынская Ольга

– Душа моя, у нас с князем, верно, будет важный разговор.

– Да, мой милый. Я после зайду.

В дверях она столкнулась с Горским. Тот учтиво поклонился, давая ей дорогу. Зорким женским оком Сашенька усмотрела, что он изысканно и щеголевато одет, а его короткие волосы тщательно зачесаны на виски. Вернувшись в гостиную, где ее с нетерпением ждала Марья Власьевна, дама натолкнулась на вопрошающий, кричащий взгляд Сони.

– Что там? С чем явился кавалер?
– спросила Аргамакова.

– Увы, мне не ведомо, - ответила Сашенька.
– Надобно ждать.

Дамы вновь принялись за кофе,

а Соня продолжала шить, только чаще кололась иглой и тихонько ахала. И не мудрено - руки ее тряслись, сердце ходило ходуном. Зачем явился Горский к Владимиру? Чтобы принести извинения перед отъездом в Петербург? Что еще? У Мартынова поручения князю, он собирается что-то послать в Петербург? Однако на это есть казенные курьеры. Что, что тогда? Соня теряла рассудок. Она с трудом удерживала себя, чтобы не броситься в кабинет Владимира и не просить... О чем? О том, чтобы не отпускал князя? А Юрий? Простил ли ее оскорбительное, холодное письмо? О, он должен ненавидеть ее! Натурально, что еще ему остается делать, как не возвращаться в Петербург? "Господи, как страшно!" Теперь Соне казалось, что жизнь ее висит на волоске. И вовсе она не простилась с Юрием, не забыла его, не выкинула из головы! Любовь по-прежнему живет в ней, страстная, безнадежная, отчаянная...

Соня вздрогнула и едва не лишилась чувств, когда в гостиную вошли Владимир и Горский. Мартынов предложил князю сесть, а сам приблизился к Соне. Он внимательно посмотрел ей в глаза и серьезно произнес:

– Соня, князь просит твоей руки.

8.

Молодая особа едва ли помнила, что происходило после. В ее сознании все было заслонено чудесными глазами Горского, которые смотрели на нее с надеждой.

– Князь настаивал, чтобы я теперь же объявил это тебе, в присутствии дам, - продолжил Владимир.
– Ты вольна не отвечать тотчас, подумать. Не так ли, князь?

Юрий растерянно кивнул. Ему казалось, все ясно и так. Зачем думать? О чем? Не довольно ли терзаний и мук? Надобно тотчас положить им конец! Однако Соня молчит. Отчего она молчит? Она не хочет быть ему женой?

Владимир тем временем говорил:

– Князь Горский благородно отказывается от Сониной доли наследства в нашу пользу. Его сиятельство утверждает, что в приданом нет нужды, князь богат. После венчания Соня перейдет в дом князя.

– Голубчик, князюшка, дай я тебя расцелую!
– торжественно изрекла Марья Власьевна, потрясенная происходящим не менее, чем Соня. Она и впрямь с чувством облобызала Горского.

Сашенька дивилась происходящему, в особенности упорному молчанию кузины. Отчего та не сияет от радости, ничуть не выражает восторга? Более того, на ее лице читается испуг. Нет, Сашенька не понимает Соню. Такая редкая удача выпала ей. Счастье само дается в руки! Можно ли сомневаться, чего-то пугаться?

Не дождавшись ответа, Владимир спросил кузину:

– Что скажешь князю, Соня?

Силясь не смотреть в молящие глаза Юрия, Софья Васильевна едва выговорила:

– Я подумаю.

Горский вскочил.

– Я не постигаю! Почему, Соня?
– воскликнул он с тоской.

Тут вступила Марья Власьевна:

– Уж полно, матушка, блажить! Соглашайся да благодари за оказанную честь! А там - пирком да за свадебку!

Однако Соня подавленно молчала. Владимир пришел на помощь:

– Нет ничего дурного в том, что Соня обдумает столь неожиданное предложение. Не горячитесь, князь. Все уверены в благополучном исходе, но дайте же девице прийти в себя.

Соня благодарно улыбнулась кузену. Юрий почувствовал отчаяние. Он поспешил откланяться, чтобы не дать волю разыгравшемуся воображению. Едва за ним закрылась дверь, в гостиной поднялась подлинная буря. Марья Власьевна обрушила на Соню все свое негодование. И теперь Владимир спас бедняжку: он пригласил ее к себе в кабинет.

Соня трепетала. Настал момент для откровенной беседы с кузеном. Однако Владимир начал первым и огорошил Соню новым сообщением:

– Воля твоя, но князь мнит тебя беременной от него.

Растерянная девица удивленно смотрела на смущенного кузена.

– Как?

– Это нечаянная путаница, случайность. Я разумел, тебе надобно знать...

– Стало быть, я этой случайности обязана его предложением?
– Соня готова была заплакать.

Владимир развел руками.

– Я не чаял от князя такой прыти. Верно, он тебя любит не шутя и ждал лишь повода.

– Но это обман...
– горько молвила несчастная девица.
– Ты обманом заставил Юрия сделать мне предложение? Это бесчестно

Владимир в раскаянии молчал.

– Я чувствовала неладное, - ломала руки Соня.
– Его предложение после моего письма было неожиданно, необъяснимо.

Владимир достал из коробки сигарку и закурил. Он чувствовал себя неловко, отвратительно.

– Скажи, Соня, отчего ты сомневаешься? Тебе сделано предложение, чего боле? Ты не любишь князя?

Соня опустила голову.

– Ты мучаешь меня...

Владимир повеселел:

– А то откажи, и будем жить, как прежде!
– он взял девицу за руку.
– Ты мне нужна, Соня...

Молодая женщина испуганно взглянула на кузена и торопливо произнесла:

– Я подумаю.

Она поспешила уйти, чтобы не услышать новых признаний. Она заперлась у себя, не желая ни с кем говорить, не разобравшись в себе. Внезапное появление Горского, его неожиданное предложение сбивали с толку. Соня никак не могла поверить в свалившееся на нее счастье. Долгая жизнь в душевном одиночестве приучила ее к мысли, что так будет всегда. Страх, а не радость испытывала бедная девица. Предупреждение Владимира все поставило на свои места. Как благородный человек, князь сделал предложение забеременевшей от него Соне. Но ведь она вовсе не тяжела. Следует поставить в известность бедного Юрия и положить конец этой истории. Она откажет.

Соня задумчиво смотрела на образа. Она не может объяснить Владимиру, отчего не дала ответа тотчас. Обещала подумать. Ей и впрямь есть о чем подумать. Никому не могла доверить бедная девица происходившее в ее душе. Да и как сказать, что пылает страстью к Юрию, страстью неодолимой, грешной. Нет, не с такими помыслами идут под венец! И князь одержим этой страстью, как болезнью. Это сейчас видно по его бледному лицу, по замутненному взору. И то сказать, их свидания пролетали как единый миг в каком-то мороке. И такая тяга необоримая, жажда ненасытная, желание видеть поминутно, слышать, наслаждаться теплом любимого...