Святочный сон

Тартынская Ольга

Соня смотрела на лик Спасителя, и решение пришло само. Скоро одевшись и ничего не сказав домашним, она поспешила к Успению Богородицы. В храме завершалась вечерняя служба. Соня опустила голову и прошла к своему постоянному месту. Служил старенький отец Василий. Пел хор ангельскими голосами, тепло и трепетно горели свечи. Сомнение и раздор отпускали измученную душу Сони. Церковь скоро опустела, а смущенная девица все стояла и молилась.

– С чем пришла, дочь моя?
– услышала вдруг возле себя девица. Она словно вернулась издалека и непонимающе смотрела на

отца Василия.

– Исповедуйте, батюшка, - попросила она.

– Что за беда? Идем, девица.

Он провел прихожанку в небольшой придел и указал на скамеечку:

– Садись да рассказывай.

Соня чувствовала, что ему, старому священнику, она может рассказать все. Отец Василий слушал молча, от времени до времени кивая

– Обвенчаете ли после всего, что я рассказала?
– робко спросила Соня.

Отец Василий молвил строго:

– Апостол Павел учит: "Во избежание блуда каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа". Жена для мужа - немощный сосуд, сонаследница благодатной жизни. Венчание освятит вашу любовь и очистит ее, утвердит тебя, дочь моя, в чистых помыслах. Будут два одна душа и одна плоть. Благословляю тебя.

Он трижды перекрестил Соню, и она ощутила, наконец, ясность духа и покой. Поблагодарив отца Василия и раздав нищим милостыню, молодая женщина покинула храм.

9.

Юрий вернулся домой, проводив Амалию в деревню. На прощание кузина театрально рыдала и цеплялась за него руками, не отпускала, норовя поцеловать. Горский едва не дрогнул, видя, как она горюет, отправляясь в добровольную ссылку. Однако следовало проявить твердость.

– Ты ведь не женишься на ней?
– вопрошала Амалия, простирая к нему руки.
– Возможно ли: старая дева без приданого! Это твой выбор? Нет, не могу поверить! Тебя принуждают, я знаю.

Князь молча подал кузине шубу и помог укутаться плотнее. Возле опустевшего дома Амалии толпилась дворня, беспечально наблюдая проводы барыни. Князь подсадил даму в теплый возок и напутствовал:

– Запомни же, как скоро прибудешь в свою Покровку, гони управляющего в шею и принимайся за хозяйство, коли не желаешь пойти по миру! И покуда не забудется история с шарлатаном, носа в Москву не показывай!

Амалия перестала всхлипывать и ломать руки. Она смотрела на кузена огромными, печальными глазами, не ведая, что поразительно похожа сейчас на свою несчастную мать. Такими глазами та смотрела на предавшую ее дочь: со скорбной любовью. Юрий не вынес пытки. Поспешно приложившись к руке Амалии, он захлопнул дверцу и крикнул:

– Гони!

Ему было жаль кузину. Она так молила отсрочить отъезд хотя бы на неделю. Однако медлить было нельзя: дороги вот-вот развезет, и путешествие грозило превратиться в суровое испытание. Горский прибегнул к строгости, и бедняжке пришлось подчиниться.

Скидывая шубу в передней, Юрий вздохнул. Еще один день следовало как-то прожить. Теперь еще утро, с визитами ехать рано. Счастливый Коншин спит, набираясь сил для свадебных хлопот. Лишь веселый Эзопка радостно кланялся, встречая господина. Велев ему следовать за собой, Юрий поднялся в кабинет. Тоскливо оглядевшись, он взялся растапливать камин. Эзопка помогал, изо всех сил дуя на дымящиеся угли.

"Отчего Соня не тотчас дала ответ?
– думал князь.
– Видно, она все еще любит Владимира. Амалия сказала что-то неприятное. Будто меня принуждают жениться. Отчего Соня не сказала сама о ребенке? Что если здесь и впрямь заговор?" Мимоходом брошенное слово отравило сознание молодого князя. Владимир принял предложение Юрия так, словно ждал его. И разговор о Сонином наследстве так умно повел, что князь волей неволей явил благородство и отказался от приданого. Однако Юрий готов был дать голову на отсечение, что Соня не причастна к интриге, коль скоро таковая есть.

Разгорячившись в добывании огня, Горский скинул сюртук и жилет, расстегнул тонкую белую сорочку. Эзопка полил ему воду из кувшина, чтобы смыть сажу с рук.

Князь готов был расплакаться, как дитя, от тоски по Соне. Что же он делает неверно? Отчего все его шаги ведут к пропасти? Как постичь ему любимую женщину? Как приблизиться к ней? Холодное письмо, ответ на предложение, сходный с отказом. Как понять замысел судьбы?

Юрий устало опустился в кресла у камина. Он потянулся к бутылке с вином, что стояла на ломберном столике. Эзопка вдруг отнял бутылку и прижал к себе.

– Не надо. Много-много!

Горский удивился и хотел было вспылить, но лишь махнул рукой. Пить вовсе не хотелось. Он смотрел на огонь, поправлял щипцами угли и неотступно думал о Соне. Эзопка спрятал бутылку на окне за драпировкой и затих на ковре возле господина. "Что же делать?
– думал князь.
– Ждать ответа, который и без того ясен? Или теперь же вернуться в Петербург, в родной полк?" Тягостное одиночество подступало неумолимо. Никогда еще Горский не чувствовал столь остро свое сиротство и ненужность.

– Соня, Соня, - бормотал он, - спаси меня. Я запутался, заблудился. Мне худо, Соня...

Неведомо, сколько времени князь просидел бы так, но в кабинет заглянул Дюваль и доложил по-французски:

– Госпожа Мартынова просит ее принять.

Горский удивился, но ответил:

– Проси.

Что привело госпожу Мартынову в его дом, князь не мог предположить. Разве что сообщить об отказе Сони. Да, верно, она подумала и решилась отказать...

Каково же было удивление князя, когда на пороге возникла сама Соня. Она вошла спокойная, неприступная.

– Соня, вы пришли...
– только и вымолвил Юрий. Эзопка вскочил в радостном волнении.

Предупреждая всякие пылкие движения князя, Софья Васильевна присела на кушетке, у стены, подальше от молодого мужчины. Ему пришлось занять место за столом, чтобы видеть желанную гостью.

– Я должна сообщить вам, ваше сиятельство, что случай ввел вас в заблуждение.

"Вот оно!" - сердце князя больно отозвалось на слова любимой женщины.

– Случай, нелепость. Я вовсе не беременна. Теперь вы вольны отказаться от предложения, если сочтете его поспешным.