Святополк Окаянный. Проклятый князь
Шрифт:
– И чтобы на берегу небольшой речки!
– Поговорю с главным псарем.
При дворце содержалось с пяток охотников, которые кормили гончих псов, сооружали домики в глубине лесов, ведали охотничьим хозяйством и при выезде на охоту загоняли зверей в ловушку или выводили их на князя. Они знали всю округу на десятки, а то и сотни верст. Старшой псарей, Верещага, невысокий, жилистый, с худым обветренным лицом, тотчас смекнул, что требует от него Святополк, и предложил:
– За Припятью есть новый домик. Ставили мы его на высоком месте, среди сосен, так что гнуса и комара не столь
– И вот что, Верещага, где я нахожусь – никому! Я накажу своим, чтобы только к тебе обращались, коли что потребуется. Так вот: ты будешь решать, важно это или нет. Ну коли что-то срочное и неотложное, то или сам скачи, или гонца посылай.
– Понял, князь.
– И продукты будешь подвозить. Я буду говорить какие.
Через день отправились в лес. Действительно, домик стоял в уютном месте: невысокий песчаный холм, на котором росли богатырского вида сосны, лес продувался свежим ветерком, а недалеко протекала неглубокая речушка с чистой коричневатой водой, видно, русло ее пролегало по торфяным болотам.
Домик был сложен из сосновых бревен, внутри густо пахло смолой и землей. Сквозь небольшое оконце, закрытое бычьим пузырем, лился тусклый свет. Он освещал небольшую печь с трубой, выходившей через крышу наружу, широкую лежанку из досок, грубо сколоченный стол и пару небольших скамеечек. Марина нарвала березовых веток, связала веник и подмела земляной пол. Встала у толстой дубовой двери и проговорила восхищенно:
– Лучше княжеских и даже королевских хором!
И потянулись радостные, счастливые дни. Свободного времени почти не оставалось. Поднимались пораньше и отправлялись на речку. Там были глубокие места, где водилась мелкая рыбешка. Она шла на червей, а если они кончались, то на разных насекомых. Налавливали березовый туесок и жарили на сковороде в масле с яйцами. Это было настоящее объедение!
После завтрака шли в лес, собирали ягоды и грибы. Грибов было немного, потому что последнюю неделю стояла сушь. Зато ягодами были усыпаны все поляны вокруг. Тут были и земляника, и костяника, на болотах росла клюква, а в зарослях кустов находили малину. Святополку доставляло неизъяснимое наслаждение из своей ладони угощать Марину ягодами, а потом целовать ее в испачканные губы…
Как-то она его спросила:
– Что это за пятно на груди? На родимое вроде не похоже, уж очень черными волосами заросло.
Святополк растерялся. Он забыл про метку Хозяина, да и ту ночь с Чарушей на ведьмином шабаше почти не вспоминал, она как-то вылетела у него из головы. Поэтому ответил неопределенно:
– Насколько помню, оно всегда было.
Марина поежилась. Видно, пятно пришлось ей не по вкусу, но она промолчала.
Раз в несколько дней приезжал Верещага, привозил продукты, сообщал новости. Так продолжалось две недели. Как вдруг он примчался раньше назначенного срока и передал письмо от тестя – польского короля Болеслава Храброго. Сорвав гербовую печать, Святополк прочитал, что польские войска потерпели неудачу и король просит немедленной помощи. Святополк не стал раздумывать, они с Мариной собрали вещи и отбыли в Туров.
Чтобы собрать значительные силы,
Марина вроде бы опечалилась скорой разлукой, но не подала виду. Была со Святополком по-прежнему заботливой и ласковой, по возможности старалась помочь, где советом, а где и делом. У нее оказался крутой нрав, и подданные ее боялись, все ее приказания выполняли быстро, боясь получить очередной нагоняй.
Наконец все было готово, и войско тронулось в поход. Когда Святополк поцеловал жену на прощание, у Марины навернулись слезы, но она сумела побороть себя и произнесла:
– Возвращайся живым и здоровым. А папе передай, что я счастлива, и пусть он обо мне не беспокоится.
По узким лесным и болотистым дорогам войско растянулось на многие версты. Где-то приходилось гатить, где-то возводить новые мосты, где-то перетаскивать грузы на себе. Войско проходило здесь едва ли впервые за последнее столетие и все приходилось делать заново.
На границе с Польшей их встретили провожатые и повели к ставке короля. Он находился в местечке Завихост, что возле Перемышля. Болеслав Храбрый встретил зятя возле своего шатра, провел вовнутрь, усадил на низкий походный стульчик, предложил мясо и фрукты.
– Как поход? Не было помех со стороны Владимирского князя? – спросил он.
Частично путь проходил через земли соседнего Владимиро-Волынского княжества, в нем правил брат Святополка – Всеволод, он был извещен о проходе войск и препятствий не чинил. Так он и сказал королю.
В свою очередь Святополк спросил, далеко ли германский император.
Болеслав улыбнулся сухими жесткими губами, ответил:
– Не горячись. Пусть войско твое после похода хорошенько отдохнет, а потом будем думать о битве.
– Но вдруг противник навалится?
– За ним следят мои разъезды, вокруг лагеря выставлены дозоры. Спи спокойно.
Затем король стал рассказывать о событиях последних месяцев. По его словам, императору Генриху II удалось обмануть и завести его в ловушку. Он бросил против польских войск часть своих сил, а остальные пустил в обход. Болеслав поддался на приманку и всеми полками напал на императора, но тут с двух сторон подошли остальные отряды противника.
– Полного уничтожения удалось избежать только благодаря бездарности и нерешительности одного из герцогов, зашедших мне в тыл, – рассказывал Болеслав. – Я кинул против него конницу, он тут же перешел к обороне и простоял без движения около часа. Что ему там привиделось, одному богу известно, но это позволило мне в последний момент выскочить из западни.
По словам короля, он достаточно много воюет с Генрихом и хорошо узнал его слабость: императору хочется повторения успеха тем же способом, что и в прошлый раз. Наверняка он попытается снова окружить польские и русские войска.