Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека
Шрифт:
Таблицу умножения?
Джим рискнул попробовать. На какое-то время он сумел сконцентрироваться на цифрах. И вскоре поздравил себя с тем, что нашел средство противодействия. Он просчитал их, но когда принялся повторять, обнаружил, что цифры уже слабее блокируют звук. А на третий раз они не помогли вообще. Они стали ничего не значащими звуками, которые он еле слышно бормотал себе под нос и сам для себя.
Джим порылся в памяти, — под аккомпанемент завывания сандмирков, которые кружили в пятидесяти ярдах от лагеря, — придумывая более эффективное, чем таблицы умножения, средство. В отчаянии он начал произносить вступительную часть
— …Исследования прямого воздействия английского военного вторжения в западную Францию за два десятилетия после тысяча триста пятидесятого года, — бормотал он, — указывают на значительные перемены. Но они не были осознаны людьми того времени. Рассмотрим посылку на примере Бордо. Этот порт…
Внезапно, к собственной радости, он осознал, что желаемый эффект достигнут. Все полуночные усилия, вложенные в диссертацию, создали ментальный механизм с мощным защитным эффектом, наглухо закрывшим подсознание от завывания сандмирков. И как долго он сможет произносить текст, так же долго сумеет удерживать сандмирков на расстоянии. Он отгородился от завываний барьером, который пропускал лишь слабые, неопасные отголоски. Диссертация была напечатана на двухстах двадцати страницах, через два интервала. И Джим еще очень нескоро дочитает ее, как это произошло с таблицей умножения. Джим посмотрел на Брайена, стоявшего по другую сторону костра, и увидел, что тот продолжает молиться. Джим не отважился отвлечься от разговора, но глазами дал понять, что успешно держится, и ему показалось, Брайен понял и вернул аналогичное послание.
Сандмирки приблизились, подступив к границе между светом и тьмой. Их визги были настолько пронзительны и сильны, что Джим едва слышал собственный голос. Тем не менее, ни он, ни Брайен не сдавались, а хищники темноты не осмеливались атаковать, пока у их жертв оставались воля и силы защищать себя. Джим даже заметил, что Брайен нагнулся, и подкинул в костер несколько веток.
Пламя вспыхнуло, Джим напряг зрение, и ему показалось, будто темные силуэты отступили глубже в ночь. Они с Брайеном продолжали нести свою неусыпную вахту, не останавливая чтения «молитв».
Ночь медленно тянулась.
Огонь сверкал. Сандмирки кружили, ни на минуту не прекращая приглашать путников на оргию ужаса. И рыцарь, и Джим, глядя друг на друга, продолжали говорить — чуть осевшими, хриплыми голосами. Сэр Брайен покачивался от усталости; Джим ощутил, что изнеможение растекается и по его телу. Темнота по-прежнему окружала их. Но, хотя солнце взойдет не скоро, холодный, сырой запах рассвета уже витал в воздухе.
Впервые с того момента, как он начал читать диссертацию, Джим ощутил, что под давлением визгливых голосов сандмирков, возведенный им барьер начал потихоньку рассыпаться. Уставшая память споткнулась, уронила зачитываемую страницу, но быстро нашла ее. Однако и за единственную секунду слабости эффект завываний дал о себе знать. Он проникал теперь сквозь слова, натужно произносимые Джимом, и сила его неуклонно возрастала.
Джим заметил, что и Брайен перестал молиться. Джим остановился; они смотрели друг на друга через пламя костра; завывание усилилось и перешло в триумфальный рев.
Рыцарь обхватил рукоять меча обеими руками, выдернул из земли и направил острие в небо.
— Во имя Бога, — сказал Брайен надтреснутым, измученным голосом; Джим едва разбирал слова. — Сразимся с ними, пока у нас еще остались силы.
Джим кивнул. Смерть в битве была предпочтительней, чем трусливое бегство. Он обошел костер и встал рядом с Брайеном.
— Вперед! — хрипло воскликнул рыцарь и поднял над головой меч…
Но прежде, чем они бросились на невидимого противника, окружавшего их, темноту прорезал крик, еще более зловещий, чем завывание сандмирков. И уже миг спустя завывания, сводившие с ума, полностью прекратились, сменившись шумом разбегающихся в разные стороны маленьких тел.
Послышался еще один крик, прямо перед ними и намного ближе. Соратники выжидали; звуки бегства смолкли, а затем раздался третий крик, но уже в значительном удалении.
— Клянусь святым Жилем! — возбужденно прошептал рыцарь. — Кто-то убивает сандмирков…
Сразу после его слов раздался четвертый крик, а затем наступила полная тишина.
Брайен оцепенело принялся разжигать костер. Пламя затрещало, вспыхнуло и отогнало темноту. Джим посмотрел вверх.
— Брайен, — позвал он. — Я думаю…
Рыцарь посмотрел вверх. Край облака переместился, появились редкие звезды. Небо начинало бледнеть.
— Рассвет, — прохрипел он.
Они наблюдали, как небо насыщалось светом, стирая в небытие звезды.
— Но кто же пришел нам на помощь? — спросил рыцарь.
Джим покачал головой.
— Не знаю, — столь же хриплым голосом ответил он. — И не могу предположить…
Он осекся…
Что-то зашевелилось — еще более черное, чем темные тени мрака, по-прежнему лежащие невдалеке от костра. Новое движение — и в круг света медленно вошло существо — о четырех лапах, размером с карликовую лошадку, с зелеными глазами и вытянутой узкой мордой. Пасть зверя была приоткрыта, а за блестящими зубами виднелся огненно-красный язык.
Это был волк. Только размером вдвое крупнее самого крупного волка, виденного когда-либо Джимом в кино или зоопарке. Зеленые горящие глаза скользнули мимо рыцаря и костра и остановились на Джиме.
— А, это ты, — резкий глубокий голос вырвался из пасти, напоминавшей кривую восточную саблю. — Мне в общем-то все равно. Просто я подумал, а не навестить ли мне вас.
Глава 9
Только окончательно измученное сознание может выкидывать эдакие фортели. Кажется, прежде всего, что узнал и испытал Джим в новом мире, его ничто уже не могло удивить или поразить. Особенно после ночного приключения, когда он каким-то чудом не стал добычей сандмирков. Но все произошло непредсказуемо иначе, и Джим был буквально сражен наповал, когда с ним заговорил волк.
Джим с грохотом осел на задние лапы. Находись он в теле человека, то наверняка потерял бы сознание и шлепнулся на землю. В обморок он не грохнулся, но эффект ошарашивания был примерно того же уровня. Пока огромный волк приближался к костру, Джим судорожно пытался что-то выговорить.
— Кы…то… кто ты? — заикаясь, спросил он.
— Что с тобой, Горбаш? — удивленно прорычал волк. — Быть может, сандмирки унесли с собой твою память? Ты единственный, с кем я знаком уже двадцать лет! Надо сказать, немногие оставались в живых, спутав Арагха с любым другим английским волком!