Святой Георгий и гунны
Шрифт:
Непокорность, свободолюбие, простор необходимы были Георгию и в мрачные годы Средневековья. Птицей, парящей во Вселенной, видел себя Джордано Бруно, великий в своем трагизме ученый и поэт. В любом пространстве, меньше чем Вселенная, ему уже тесно:
И вот он посох странника берет:Простите, келий сумрачные своды!Его душа, всем чуждая, живетТеперь одним: дыханием свободы.Нет,
При достижении цели Георгий неутомим, его не в силах остановить никто и ничто. Он неудержим, неукротим, полагается только на самого себя. И в этом его неповторимость:
И вот опять он странник. И опятьГлядит он вдаль. Глаза блестят, но строгоЕго лицо. Враги, вам не понять,Что Бог есть Свет. И он умрет за Бога.Разве не высокое рыцарское самопожертвование воина выразил изограф, первым посадивший святого Георгия на коня?
Но не вина живописца в том, что его глубокий замысел не поняли зрители-современники, увидевшие в убивающем всаднике совсем другие символы – земные, или приземленные. Люди забыли, что Георгий – из небесного ряда, что он даже смертью своей желал служить Богу и людям. И в этом Джордано Бруно похож на своего небесного покровителя:
Я умираю – ибо так хочу.Развей, палач, развей мой прах, презренный!Привет Вселенной, Солнцу! Палачу! –Он мысль мою развеет по Вселенной!Ивану Алексеевичу Бунину удивительно удалось дополнить вечный рассказ о Георгии.
Но никому не под силу высветить все грани этого емкого имени – они сверкают неожиданно и ярко, как бриллиант, который отличим от всех иных предметов мирозданья.
Так случилось, что История окружила имя Георгия какой-то хрупкой аурой, за века эта аура окрепла, обрела плоть и стала сама диктовать носителю имени его поступки, налагать на него особую ответственность. Как? Об этом не скажет никто. Но с тем, что удачно выбранное имя делает человека личностью, с этим даже в древности не спорили.
Например, Александр Македонский, не ведавший страха, однажды ругал воина за трусость (на беду полководца, тот звался Александром): «Прошу тебя, либо преодолей трусость, либо смени свое имя».
Действительно, выбору имени прежде придавали очень большое значение, его складывали не просто из звуков, а из вполне конкретных понятий и представлений, из поступков предшественников. Ведь имя всю жизнь будет отличать своего носителя. Павел Флоренский так и писал: «Звук имени и вообще словесный облик имени открывает далекие последствия в судьбе носящего это имя» {17} . Конечно, при условии, если имя выбрано правильно.
17
См.: [423. С. 22].
Разве сказанное о Георгиях не относится, например, к Джорджу Вашингтону или Джорджу Байрону? Настоящим Георгием был и Жорж Помпиду, которого политики не очень привечали за его смелость в международных делах…
Да, в имени сокрыта тончайшая плоть, из которой проистекает духовная сущность человека. Хотим мы того или нет, но это так.
Будь впереди и смерть найди,А с ней покой…Это последнее, что успел написать Джордж Байрон в своем дневнике. Вот что стало для меня ключом к пониманию звуков, слагающих имя Георгий – «Будь впереди…»
Николай Ходов. Памятник святому Георгию (Уастырджи). Осетия. 1995
«Гюрджев день»
В «Чуде Георгия о змии» зашифровано послание предков, в нем отзвуки культуры прошлого. Оно «написано» по законам той жизни, ее символами – значит, его можно прочитать!
Так вроде бы случайные наблюдения и факты преображали мое сознание и медленно приближали к далекой цели. Постепенно освобождаясь от привычных стереотипов, я все отчетливее понимал: истинное деяние Георгия скрыто во мраке политики. Немало стараний ушло, чтобы забылся его облик.
Сегодня для абсолютного большинства образ Георгия ассоциируется с всадником, поражающим дракона. Но на древних иконах его изображали иначе. Не убийцей и не всадником. Благородным воином в красном плаще. Таким предстает он на изображениях XI–XII веков.
Юный ратник спокойно и уверенно ждет своего поединка, чтобы победить и остаться в истории Победоносцем. Удивительное сочетание бесстрашия и кротости в его взгляде. Разве совместимо это с убийством?
Однако за века люди забыли подвиг героя. Знают убивающего всадника, а он не был таким… Святой – и убийца, откуда? Эти два слова нельзя даже ставить рядом.
Мог ли быть таким Пророков равностоятель? И назовут ли убийцу Соревнитель апостолов? Обратятся ли к «волчьему пастырю» с просьбой о теплом ходатайстве к Богу? Никто и никогда! Люди видели его посредником между Богом и человеком. Небесным посланником.
…Вопросы требовали ответа. И я обратился к старинным преданиям и легендам, хранящим крупицы сведений о святом. Правда начинала медленно проступать сквозь туман поэтического вымысла.