Святой Георгий и гунны
Шрифт:
Перенимая эту традицию, европейцы не учли, что их крест символизировал совсем иное. Орудие пытки и смерти… Выходит, деление крестов на свой-чужой не случайно. Символ религии и не бывает случайным.
Все говорило о том, что равносторонний крест как элемент обряда мог появиться в Европе после прихода степняков-гуннов – не раньше и не позже.
Значит, предположил я, развивая свою гипотезу, святой Георгий был в числе первых, кто побывал у гуннов, увидел обряд богослужения с их почитанием Бога Небесного и равностороннего креста. И не только увидел, душой почувствовал величие этого таинства. Он принял их духовную культуру, стал ее проповедником.
Тюркские
Урочище Албаны. Хакасия
Крест из тюркского захоронения. VII в.
Из рук Георгия крест приняли христиане. И назвали его Георгиевским, иначе и быть не могло. С тех пор святого изображали со щитом, украшенным именно равносторонним крестом, как у тюрков…
Это мое предположение, конечно, требовалось доказать, найти ему подтверждение. Но рабочая гипотеза обретала четкость, картина событий складывалась, на ней проступали все новые детали исторического полотна, где главными героями становились юный Григорис и его прославленный дед.
Юноша и старец – оба Григоры. Опять они!
Впрочем, иначе и быть не могло. Потому что царь Армении первым стал единоверцем с гуннами. Армения приняла их Бога Небесного и крест в 301 году, выразив тем самым свою полную готовность к сотрудничеству с новой политической силой.
Великий епископ Григорий Просветитель был зачинателем «нового» христианства. От него, от его прозрения, в мир пришла весть о грядущих переменах. Пока это была лишь сырая, бездыханная идея по реконструкции мира, чистая идея. Речь не шла о новой религии человечества, о ней никто не знал, даже не догадывался.
По приказу Григория Просветителя, основателя Армянской церкви, армяне водружали кресты «на площадях, дорогах и во всех местах, чтобы прогонять диаволов из этих мест» {49} .
С принятия креста как средства защиты верующих начиналась становление Армянской церкви – нового государственного института, не один год заняло оно. Позже заявила о себе Церковь Кавказской Албании, нового государства на Кавказе, костяк населения его составляли тюрки, признававшие Единобожие.
49
См.: [245. С. 119].
Возвышенно и гордо утверждала себя на Кавказе в IV веке восточная культура.
На Римскую империю надвигались грандиозные перемены, еще бы: в центре язычества рождалась другая Европа – духовно чистая. И первый камень в ее фундамент заложил Григорий Просветитель, личность легендарная. Масштаб его пророческого деяния, думается, не осознан в полной мере ни в Армении, ни в мире.
Святой Григорий Просветитель. Фреска. Церковь Богоматери Одигитрии. Мистра. Греция. XIV в.
Необычная судьба уже с младенчества отметила этого великого человека, невероятным испытаниям подвергала его жизнь. Предания говорят, что, достойно выдержав все беды, несчастья и пытки, Григорий увидел «небо, как оно открылось подобно своду». В этом видении и явилось Григорию Знамение Божие – «изображение креста, сверкавшее подобно молнии».
Словно луч света блеснул над ним, осветил разум и в корне изменил его дальнейшую жизнь {50} .
Триумфом, невиданным зрелищем была его поездка, когда он по благословению Неба на царской колеснице, украшенной золотом и драгоценными камнями, в сопровождении князей и пышного войска поехал в Кесарию, чтобы осенить небесным крестом Европу! И засияло небо, предвещая новую эру – эру, свободную от язычества Рима.
50
См.: [245. С. 99–101].
Возвеличил деяние своего прославленного деда внук Григорис, ставший епископом Албанской церкви. Его усилиями на земле Кавказской Албании засиял равносторонний крест – знак новой веры, новой культуры.
Не долгую, но счастливую жизнь прожил Григорис, сообщает Фавст Бузанд, лаконично указав, где и как завершился жизненный путь юного епископа. Ужасна, трагична была его смерть. Летописец скуп на детали, что и понятно. Но то немногое, что написал историк, подтверждало мои предположения.
Участие Григориса в истории степняков-гуннов, непридуманные подробности его жизни, реальность факта существования его и его деяния – всё вписывалось в гипотезу о тождестве Григориса и Георгия. Даже место подвига – степь, где Григорису суждено было заслужить свое самое почетное «четвертое имя» – Георгий.
Орден Святого Григория Просветителя для священнослужителей. Нач. XX в.
Изготовлен по заказу Католикоса Геворка V
События обретали географические и исторические координаты… Сквозь туман проступала историческая реальность.
Северное море (Каспий), Гуннский проход и укрепленное поселение (крепость?), оказались неплохими ориентирами. Это район города Дербента. Здесь тайны нет, об этом знали всегда. Место паломничества, к которому не зарастала тропа {51} .
51
«В 30 верстах к югу от Дербента вблизи селения Молла-Халил (ныне Нюгди. – М. А.), – читаем в “Истории города Дербента”, – стоит часовня во имя Григориса; дербентские армяне раз в год приходят туда на поклонение, и сами мусульмане (выделено мною. – М. А.) чтут это место как святыню» [200. С.12].
Духовные сокровища Дербента
Духовные сокровища, которые открылись в «кладовых» города, – вот истинная ценность Дербента! Народ вел сюда путь веры. Здесь в начале IV века был Патриарший престол будущей Вселенской церкви. С него, собственно, и «начался» город, его великая история
Григорис – Джарган – Георгий… Для несведущего – бесцветная цепочка имен. Но, отыскав и поставив рядом эти три пламенных слова, я ощутил странное волнение. Предчувствие разгадки великой тайны уже не оставляло меня. Наверно, оно знакомо любому исследователю, стоящему на пороге открытия.
Порой все обретало мистические оттенки, слова становились теплыми или холодными, пустыми или осязаемыми. Иногда ощущал восторг и страх одновременно, когда вдруг в нечаянно попавшейся книге само находилось то, чего я не мог найти в других книгах… Чувствовал растущее напряжение в руках, когда открывал фолиант, лежавший годами невостребованным в библиотеке.
Остановиться уже не мог, хотя и понимал, что иду опасным путем, доверяясь мистике. Но, в конце концов, любое человеческое знание начинается с интуиции, успокаивал себя. И то, что в одном веке считают мистикой, в другом становится научным знанием, уверял великий Парацельс. Душа металась в поисках выхода.