Святой грааль
Шрифт:
Амрит вёл свою, только ему понятную игру. Он выстраивал коридоры событий, стремясь создать магические узоры конкретных судеб. Реинкарнации выбранных Амритом людей должны были сложиться в особый узор. Амрит хотел выстроить из таких узоров магический рисунок, который, по его замыслу, мог стать ключом к Истине. Тайная Коллегия во главе с Магистром прилагала огромные усилия, чтобы сломать игру Амрита. Называя его Нарушителем Закона, члены Коллегии всячески пытались вычислить очередной шаг Нарушителя, устраивали западни, создавали ловушки в тонком пространстве. Однако Амрит оставался неуловимым.
Следом
Мерддин не встречался ни с одним из них, но знал, что встреча была вполне вероятна – особенно теперь, когда Мерддин и другие маги Тайной Коллегии выстраивали коридоры событий, чтобы в историю новую религию. Проведав об этом, Амрит мог воспользоваться некоторыми уже созданными магическими узорами для построения своего коридора человеческих судеб. Он работал тонко, изощрённо, виртуозно, шаг за шагом отслеживая всё, что делала Коллегия, пользуясь её энергетическими каналами и вплетая свои замыслы в замыслы Коллегии. Он видел всё, сам же оставался почти невидимым. Лишь изредка некоторые жрецы натыкались тут и там на следы его присутствия…
Вот и на Мерддина внезапно накатили неведомые прежде ощущения. Фигура в капюшоне, исчезнувшая за воротами, глубоко врезалась в память. Неизвестный друид исчез без следа, но что-то неуловимо-тонкое говорило о его пребывании во дворе Круглого Стола.
«Быть может, это был Нарушитель? – содрогнулся Мерддин. – Если он здесь, то как мне поступить? Сообщить ли Магистру? Или сделать вид, что я ничего не заметил? Если это Нарушитель, то он ведёт игру на моей территории… Чем это грозит мне? Есть ли какая-то опасность? Пожалуй, лучше выждать, не привлекая к себе внимания Коллегии… У меня есть возложенная на меня миссия, поэтому надо сосредоточить все силы только на ней…»
– Сегодня я видел странный, необъяснимый сон, – сказал Артур, спрыгнув с коня и обняв его шею. Он поглядел на Мерддина. – На душе у меня тяжело теперь.
– Неужели что-то испугало тебя? – Мерддин хитро прищурился из-под косматых седых бровей. – Что же ты увидал такого гнетущего?
– Во сне ко мне пришла старуха. Она долго танцевала вокруг меня, нашёптывала мне в уши какие-то слова, предлагала рог с густым напитком. Из всех её слов я запомнил только вот что: «Мягким будет твоё питьё из рога властелина – хмельной мёд, сладкий мёд и крепкий эль». Когда я глотнул из того рога, старуха легла со мной и сделалась моей женой. Едва это произошло, вокруг меня выросли горы еды, я услышал народные песни, увидел просветлевшее небо.
– И ты не понял этого сна? – Друид улыбнулся, похоже, весьма довольный услышанным. – Тут всё предельно ясно.
– Объясни, если можешь.
– К тебе пришла невеста и поднесла напиток могущества.
– Старуха?
– У неё есть имя – Власть. Что удивляет тебя? Власть стара, как сама жизнь. Ты долго отказывался, хоть она сама шла к тебе в руки. Но вот ты согласился взять её, и в твоей стране наступил праздник, пришло изобилие, наступила пора уверенности и радости. Этот сон – знак.
– Мне надо принять верховную власть?
– Этого давно ждут от тебя люди.
– Власть означает отказ от себя, – горестно сказал Артур.
– Такова твоя судьба, Человек-Медведь. Ты и сам чувствуешь, что эта необходимость назрела.
– Я встретил женщину, которая разожгла в моём сердце огонь любви, – задумчиво проговорил Артур. – Став верховным правителем, я вынужден буду отдаться той самой старухе из моего сна, отказавшись от обыкновенного человеческого счастья? Мне довелось видеть немало вледигов, но все они радели только о собственном богатстве, а не о своём народе. Я же соглашусь принять власть только ради моей любимой земли. И тогда жизнь моя будет принадлежать только Британии. У меня может быть только одна невеста – либо власть, либо женщина… Но для чего же встретил я Гвиневеру, если мне не суждено познать счастья с нею?
– Артур, ты уже давно не мальчик, поэтому я скажу прямо.
– Говори. – Артур любовно похлопал коня по шее.
– Гвиневера смиренно приняла волю отца, да простятся ему его прегрешения. Гвиневера – послушная дочь. Но, распахнув свои объятия для тебя, она не впустила тебя в своё сердце.
– Знаю. Она покорна, но холодна. И в холодности её мне не столько видится отсутствие любви, которая со временем могла бы родиться в ней, сколько я ощущаю присутствие чего-то куда более страшного… Я чувствую в ней враждебность. Моя жена терпит меня, но считает чужим по духу.
– Я уже объяснял тебе: если бы ты был христианином, она бы не сопротивлялась в своём сердце. – Мерддин коснулся руки Артура. – Ты понимаешь меня?
Артур ухмыльнулся и вспрыгнул на коня.
– Мне кажется, что вокруг меня плясала не только старуха Власть, – тряхнул он косматой головой. – Возле меня кружили и кружат все силы Судьбы, уготовившие мне совсем не то, к чему стремится моя душа.
– Чего же ты хочешь? – воскликнул Мерддин, глядя снизу вверх.
– Любви! Я хочу любви, Учитель!
В глазах Мерддина задрожали слёзы.
– Тебя любят столько людей! Ты любим почти всей страной!
– Всей страной… Это слишком много для меня, Учитель, – невесело ухмыльнулся всадник. – Я хочу любви одной женщины. Скажи, подарит ли она мне свою любовь?
– Тебя любит народ! – повторил Мерддин, и просительно вытянул руку. Костлявые пальцы старчески затряслись. – Народ уповает на тебя! Ты рождён быть правителем, само имя твоё требует от тебя этого!
– Народ?… Что ж… Ты прав…
Артур сдерживал коня, заставляя его крутиться на месте. Длинная рыжая грива колыхалась на ветру.
– Ты прав, мудрец… Что ж, значит, так тому и быть… Объяви всем, что я согласен принять власть. Отметим наступление зимы особым торжеством. Великий праздник Самайн будет началом моего правления. Так и скажи: Артур примет венец вледига в главный день Самайна!
Он ударил коня пятками и пустил его вскачь, взвихрив прохладный утренний воздух.
– Да хранит тебя Господь! – улыбнулся ему вслед Мерддин.