Святой грааль
Шрифт:
– А ты прогони нас! – послышалось в ответ. – Нас вон сколько, а вас что-то негусто!
Ван Хель с интересом наблюдал за происходящим. К нему подъехал де Белен.
– Ну что там? – спросил барон. – Мы уже почти готовы.
– Это всё-таки крестоносцы, только не рыцари, а самые отбросы. Но ведь на святую землю Палестины хотят попасть все, – сказал Хель. – Похоже, они грабят на своём пути всех подряд.
– Их уже остановили?
– Да, но не думаю, что этот сброд так легко откажется
Барон повернул коня и вернулся к графу.
– Ваша светлость, вам не обязательно участвовать в схватке. Там всего лишь изголодавшиеся смерды.
Де Парси недовольно поморщился.
– Какая разница, кто там! Зря я разве нацеплял на себя всё это железо? Пусть не рыцари, а смерды! Я соскучился по крови! Дайте мне растоптать их!
Барон молча поклонился и перевёз взгляд на стоявшего в стороне Ван Хеля.
Протрубил рог, и отряд Робера де Парси, грозно ощетинившись копьями, выехал из лагеря. Могучие боевые лошади мчались, гремя спрятанными под красивыми попонами защитными щитками. Почти двести человек ринулось на растерявшееся крестоносное войско.
– Превратим же их в грязь! – призывал граф из-под опущенного забрала.
Монах с поднятым над головой распятием всё ещё продолжал кричать что-то, а его армия, увидев тяжеловооружённых рыцарей, бросилась наутёк. Лишь некоторые из крестоносцев, охваченные какой-то необъяснимой яростью, стояли на месте, выставив перед собой копья. Рыцари смяли их в считанные мгновения.
Де Парси остановился перед монахом и пророкотал из-под шлема:
– Кто позволил тебе нацепить на себя эту рясу, пёс?
– Именем Господа заклинаю тебя: опусти оружие! – И монах вцепился одной рукой в древко копья, стараясь отвести его от себя.
– Я верен своему правилу, пёс: никогда не останавливаться на половине пути! – надменно произнёс граф.
– Оставь в покое служителей креста, рыцарь! – Монах казался обезумевшим. – Властью, данной мне свыше, приказываю тебе отступить!
– Что?! – от негодования граф затрясся. – Ты смеешь приказывать мне?! Негодяй! Клянусь пресвятой девой, ты зашёл слишком далеко! Сдохни же, тварь, и пусть Всевышний позаботится о тебе на небесах, если ты дорог Ему!
Робер де Парси почти торжественно вонзил копьё в монашескую грудь.
Подоспевший к месту побоища епископ Бернард мрачно обвёл сощуренными глазами пространство, усеянное трупами.
– Ваша светлость слишком усердствует, – произнёс он. – Всё-таки это не язычники и не еретики. Они шли отвоёвывать Гроб Господень по призыву Папы.
– Мне нужно было выместить на ком-нибудь раздражение, – прогудел граф из-под забрала. – Надеюсь, ваше святейшество отпустит мне мои грехи.
Епископ поспешно перекрестил графа.
– Христос с вами, милорд.
Рыцари, приехавшие из крепости, остановились перед Робером де Парси.
– Позвольте выразить вам благодарность, граф. Вы оказали городу неоценимую услугу, – учтиво произнёс один из них, снимая шлем и встряхивая вспотевшей головой.
– Надеюсь, благодарные горожане позволят теперь мне и моим баронам въехать в ворота? – ворчливо сказал граф.
– Думаю, мы сможем решить этот вопрос положительно, несмотря на устоявшиеся правила карнавала.
– В таком случае, я буду ждать у себя в шатре, – ответил де Парси и повернул своего скакуна.
Под плещущимися на ветру знамёнами его отряд удалился.
Ван Хель не принимал участия в той схватке, он наблюдал за ней со стороны. Проезжая мимо него, де Парси придержал коня и спросил:
– Вам, сударь, показалось, что ваш меч не достоин замараться кровью черни?
– Я был абсолютно уверен, что ваша светлость справится с этой рванью в одиночку. Было достаточно одного вашего грозного вида, мессир.
Граф поднял забрало и хищными глазами впился в Хеля.
– Скоро к нам приедут с приглашением от магистратов, сударь. Не соизволите ли сопровождать меня в город? Сен-Пуан желает отблагодарить нас.
Хель поклонился.
Следом за отрядом графа он въехал в лагерь.
– Толстяк! Где ты? – позвал Хель. – Собирайся, у тебя есть возможность сытно поужинать.
Шарль боязливо высунулся из повозки.
– Война закончилась?
– По крайней мере, оружие сейчас не звенит.
– Это обнадёживает. Кажется, ты говорил про ужин?
– А разве у тебя не пропал от страха аппетит?
– Что ты, мой друг. Когда я нервничаю, голод одолевает меня с удвоенной силой… Похоже, надвигается дождь. – Шарль Толстяк указал глазами на закат. Солнце почти скрылось, а по небу тянулись плотные чёрные тучи. – Настроение природы вполне соответствует мрачной картине побоища. Как ты думаешь, эти бродяги, нагруженные копьями, вилами и ножами, не надумают вернуться сюда?
Ван Хель посмотрел в наползающую мглу.
Уже в полной темноте прискакали, держа в руках факелы, всадники с приглашением графу и его свите. А когда гости въехали в городские ворота, сверкнула первая молния. Последовавший за ней гром, перекатывался по небу, никак не желая смолкнуть. Затем молнии полоснули со всех сторон, и, едва гости вошли в зал, где накрывались столы, на улице хлынул дождь.
Зал освещался восковыми свечами в железных бра, вделанных в стены, и канделябрами, расставленными на столе. С потолка свисали две люстры в виде деревянных перекладин.