Святой и грешница
Шрифт:
— Отправляйся сама и расскажи нам, иначе мы не уснем сегодня ночью.
— Это ужасно! — На губах мадам появилась язвительная улыбка. — А как же наши гости? Они принесут нам вечером новости. Не думаю, что вам придется засыпать в неведении.
Девушки вздохнули и начали ворчать из-за непреклонности мадам.
— Ладно, одевайтесь прилично! Мы все вместе пойдем к Графенэкарту и послушаем, какие вести принесли гонцы!
Шлюхи не могли поверить своим ушам. Неужели мадам разрешила им всем пойти на Домштрассе?
Они засмеялись, поблагодарили мадам и поспешили надеть свои приличные
— Остальные тебе все расскажут. Ты еще слаба, и я не хочу всю дорогу нести тебя, если эта прогулка окажется для тебя слишком утомительной.
— Я справлюсь! — не скрывая слез, уверяла ее Жанель, но мадам не захотела ничего слушать и вышла.
— Пойдемте, девочки, нам нужно прийти вовремя, чтобы застать вернувшихся от епископа гонцов.
— Мы передадим тебе каждое слово, — пообещала Элизабет, поцеловав Жанель в лоб, и поспешила за остальными.
Казалось, в этот день никто не занимался своей привычной работой. В городе царило оживление, как во время ярмарки, несмотря на то что периодически звучали тревожные голоса. Дети расшалились, так как для них это было большое приключение. По крайней мере, пока.
Эльза со своими протеже протиснулась сквозь толпу, пока не очутилась на площади перед «Зеленым деревом». Жены и дети из знатных семей сгрудились, оживленно беседуя. Элизабет взглянула на Оттилию. Ее отца и других советников, которых она знала, не было видно. Наверное, они совещались в зале совета. Староста Ганс в сопровождении двух вооруженных человек скрылся в здании ратуши. Новости и слухи передавались от одной группы ожидающих к другой. Наконец воцарилась тишина, которую разрезал крик:
— Гонцы возвращаются! Они уже на мосту!
Все вытянули шеи. Гул голосов заглушал стук копыт. Наконец гонцы, отправленные в крепость поспешно созванным рано утром советом, появились в поле зрения.
— Посторонитесь! Дорогу! — кричали они, пробираясь сквозь толпу. Перед воротами Графенэкарта гонцы спешились и передали поводья стражникам, которые, проявляя мужество, уклонялись от многочисленных вопросов и следили за тем, чтобы никто без позволения не смог зайти в ратушу.
— Они испарились, не сказав нам ни слова, — возмутилась Грет.
— Может быть, они не встретились с епископом, — испуганно предположила Мара.
Обитательницы борделя попытались протиснуться ближе к входу, чтобы ничего не упустить, если наконец что-то произойдет.
— Не могу сообщить ничего нового, — говорила Оттилия девушке, одетой так же изысканно. — Я не видела отца с утра, с тех самых пор, как поступила тревожная новость от городского писаря Перингера.
Наконец большая двустворчатая дверь открылась, и появился бургомистр Буке в сопровождении старосты и советников. На площади установилась тишина. Каждый хотел услышать, что они будут говорить.
— Как вам уже, наверное, известно, сегодня ночью к стенам нашего города подошло войско численностью восемь тысяч человек под командованием некоторых известных нам господ, —
— Это мы знаем! — выкрикнул мужчина из толпы. — Разве не по этой причине мы бросили свои виноградники и укрылись здесь? Что они требуют от нас?
— Да, почему они здесь? — крикнула женщина рядом с ним.
— Тишина! — потребовали советники.
— Чтобы выяснить это, мы отправляли гонцов в Мариенберг к епископу. Прежде чем принять гонцов, он оделся и закончил трапезу. Епископ сообщил им, что войско у наших стен хочет напасть на нас. Уже долгое время капитул должен им деньги и проценты. И вот теперь они пришли, чтобы лично забрать свои деньги. Мирным путем или силой, им все равно, но теперь придется расплатиться.
Гул голосов прокатился над площадью, дошел до домов и вернулся. Советникам потребовалось какое-то время, прежде чем они смогли успокоить толпу и предоставить бургомистру возможность говорить.
— Епископ пригласил к себе в крепость представителей совета и соборного капитула, чтобы обсудить с ними, как побыстрее отвести войско от наших стен.
Больше ничего узнать не удалось. Члены совета вернулись в стены Графенэкарта, наверное, чтобы решить, кто будет представлять горожан у епископа. Прождав больше часа, люди начали расходиться. Эльза с девушками тоже отправилась домой.
— Каноники снова растранжирили деньги, которые им не принадлежали, — ругалась Марта, — а мы, простые люди, должны за это отвечать.
— Это должна быть большая сумма, если пришло такое многочисленное войско, чтобы ее взыскать, — изумленно сказала Грет. — Зачем им понадобилось столько денег?
— Всем известно, что церковные служители живут в свое удовольствие, пьют и чревоугодничают, — напомнила Мара.
— Да, но мне кажется, ничто не может оправдать такое расточительство, — вмешалась мадам. — Это очень странно.
— Завтра мы узнаем, когда советники вернутся от епископа и неразбериха закончится, — уверенно заявила Анна.
— Ты еще более наивная, чем Эстер, — сказала Марта.
— Возможно, это вовсе не долги монастыря, — подумала Элизабет вслух.
— Нет? Но гонец сообщил именно так.
— Было много жалоб на епископа и расточительное содержание его двора. Я никогда не слышала ничего подобного о членах капитула.
— Верно, — с неохотой признала мадам.
— От одного из советников мне известно, что епископ фон Брунн, вступив в должность, одолжил у рыцаря Ганса фон Гиршхорна пятнадцать тысяч гульденов.
— Пятнадцать тысяч гульденов? — переспросила потрясенная Эльза.
— Да, он сказал: пятнадцать тысяч. Епископ утверждал, что намерен с помощью этих денег освободить город Китцинген, и попросил капитул и совет подписаться под долговым обязательством. Но когда деньги оказались у него в руках, он безрассудно потратил их на банкеты, охоту и турниры. Деньги до сих пор не возвращены, и проценты в размере тысячи гульденов в год епископ тоже не погасил. Хотя деньги промотал епископ, рыцарь фон Гиршхорн имеет право требовать возмещения от города и капитула! Мы ведь не знаем, но, возможно, существуют подобные письменные обязательства перед господами, расположившимися со своими войсками перед нашими стенами!