Святой остров
Шрифт:
– А мне плевать…
– Так ведь!
– А мне плевать…
– Ну, пожалуйста, Миша…
Казалось, ничто не могло остановить, собравшегося расшибить витрину кирпичом Гурфинкеля, но это лишь казалось. Спасение пришло неожиданно.
В кармане комбинезона Миши затренькал сотовый телефон. Опустив руку с булыжником, Гурфинкель свободной конечностью извлёк пищащую трубочку на божий свет, точнее, на божий мрак, ибо дело было ночью.
– Майкл, – раздался в трубке голос Персиваля Лоуренса. – Есть дело.
– Слушаю, – дрожащим голосом произнёс
Неужели их простили?
– Майкл, – повторил Перси, – ты своя друга Энди не хотеть заработать много-много?
– Много-много? – ошарашено переспросил Гурфинкель.
– Именно. Так, – подтвердил Лоуренс, в отличие от беседы в кабинете Сипягина, снова перейдя на афроамериканский в гарлемском варианте – Быть большие деньги.
Кирпич со стуком упал на асфальт мостовой.
– Где, когда? – чуть ли не закричал Миша.
Мочалка Перси что-то ответил, и связь прервалась. Бумба непонимающе смотрел на друга.
– Живём, приятель, живём! – прохрипел Гурфинкель, от счастья подавившись жвачкой и обнимая напарника за крутые плечи.
«Чудак какой-то, – подумал Бумба. – V nature».
Наутро в лондонских газетах появилась заметка под интригующим названием «Человек-паук помешал ограблению века». Имела ли данная заметка какое-либо отношение к ночному происшествию возле ювелирного магазина «Братьев Валентайн», до сих пор осталось невыясненным. Но фотография железной решётки с дыркой в виде очертаний фигуры известного кинозлодея человека-пингвина, на первой полосе Лондонских газет, впечатляла.
Корабль «Иван Франко» вошёл в Одесский порт в половине двенадцатого утра.
Миша Гурфинкель, меланхолично прогуливаясь на палубе, всматривался в чужой берег с некоторой опаской, ибо Одесса была второй родиной евреев, естественно, после Иерусалима, а Миша был еврей почти чистокровный, с русскими корнями. И теперь он откровенно трусил, чувствуя, что в Одессе его вполне может ожидать встреча с давними знакомыми, расставание с которыми, скажем так, было не очень приятным. Многих своих «соотечественников» надул Миша, когда во времена бурной молодости временно проживал в Святой земле, то бишь Израиле. Бензин верблюжьей мочой разбавлял, оружием приторговывал, за что был сразу же занесён знаменитым Моссадом в чёрные списки, так как оружие хитроумный Миша продавал арабам. То-то земляки удивились, когда по Хайфе стали бегать шахиды с израильскими УЗИ.
А все он, Миша Гурфинкель!..
Корабль причаливал. На палубе появились пассажиры, алчущие поскорее сойти на берег, и среди них Миша увидел Перси Лоуренса и Бумбу Покровского с чемоданами.
– На, держи свой baul, – буркнул Бумба, отдавая Мише его чемодан. – Чего ты туда напихал, булыжников?
– Подарки тёще, – огрызнулся тот.
– Динамит, что ли? – хохотнул Покровский, подмигивая Лоуренсу.
Наконец, корабль причалил, и пассажиры гуськом потянулись к трапу.
– А я думал, что Украина – это где-то в Новой Гвинее, – сообщил друзьям Бумба,
– Ну, про Одессу ты наверняка слышал, – сказал Миша, вытирая платком катящийся по лбу пот – жара в порту стояла неимоверная.
Приятели поймали такси и за смехотворную сумму в двадцать долларов доехали до гостиницы «Лондонская», что на Приморском бульваре. Номер-люкс для них уже был забронирован. Бросив вещи и наскоро ополоснувшись в душе, троица отправилась знакомиться с местными достопримечательностями.
– Odessa – mama, – мечтательно произнёс Бумба, показывая Гурфинкелю большой палец. – Конечно, слышал, но мне казалось, что Одесса – это где-то на Босфоре.
– Ладно, парни, – сказал Персиваль Лоуренс, поправляя за спиной рюкзак. – Твоя и ваша надо запомнить, моя не желать повторять много раз.
– Ну-ну, – Бумба с Мишей внимательно посмотрели на негра, который в своём камуфлированном костюме напоминал лидера боевиков-головорезов из какой-нибудь Руанды. «Как бы нас местные копы не замели с таким попутчиком», – мелькнула у Миши тревожная мысль.
– Значит так, твоя и ваша слушать сюда, – продолжил Лоуренс. – Твоя, ваша и моя приплыть в Украину, как вертолётная обслуга. Моя пилота, твоя и ваша – техники.
Бумба с Мишей дружно кивнули.
– Вертолёта прибудет завтра, и наша по договору с господин Юсупов должна мало-мало перелетать из Одесса на Змеиный остров.
Миша присвистнул:
– Это ж, сколько нам придется лететь?
– Сколько надо, – отрезал Перси. – За те башли, который твоя и наша плачено, можно и до Босфора слетать.
– Во-во, – кивнул Бумба, – прокатимся с ветерком. Я когда-то умел водить вертолёт, думаю, будет kruto.
– Прилетим на Змеиный прямо к праздничку, тогда и тарахтелку вручим, – добавил Лоуренс.
Гурфинкель, ставший по прибытии в Одессу крайне подозрительным, обратил своё пристальное внимание на речь афроамериканца, в последнее время ставшую вдруг более правильной, хотя и не всегда. Создавалось впечатление, что Перси время от времени забывал коверкать английские слова, но, спохватываясь, ловко вворачивал что-то типа «твоя моя не понимать». Странно было всё это, но Миша благоразумно промолчал. В конце концов, это личное дело Мочалки. Негры, они вообще все с причудами. Взять, к примеру, Майка Тайсона, с его гастрономической слабостью к ушам соперников, или того же Пеле, «Виагру» на старости лет рекламирующего.
Кошмар! Одним, словом, всюду одни психи.
К слову сказать, Миша был единственным в их бравой троице, кто почти в совершенстве владел русским языком, и потому главенствующая роль в их маленьком отряде как-то незаметно перекочевала к нему.
Чуть отойдя от гостиницы, иностранцы сразу же были атакованы настырным полным субъектом с жуликоватыми, маленькими, постоянно бегающими глазками.
– О, вы, наверное, впервые в Одессе? – закричал он, хватая Лоуренса за рукав камуфлированной рубашки. – Я Моня Шулкевич, меня здесь все знают. Вам квартира не нужна?