Святой
Шрифт:
– Считать человека привлекательным не грех.
– Разве?
– Желание не грех, - ответил Сорен, присаживаясь на стол, лицом к ней.
– Фантазии не грех. Грехи - это действие или бездействие. Либо ты делаешь то, что не должна делать. К примеру, застрелить кого-то. Или ты не можешь сделать то, что можешь. Например, не давать милостыню нищим. Считать кого-то привлекательным такой же грех, как и стоять на балконе и наслаждаться красивым видом на океан.
– Тогда что такое похоть?
– Ты задаешь
– С этого момента я буду кусать свои губы.
– Я знал, что именно так и поступишь. Не хочешь узнать ответ на свой вопрос?
– О похоти? Ага.
– Пойдем в святилище. Там ты можешь присесть.
– Я не против послушать стоя.
– На тебе военные ботинки.
– Они удобные.
– Где юная леди в Уэйкфилде, Коннектикут, купила военные ботинки?
– В Гудвилле3, - ответила она.
– Ты носишь ботинки из Гудвилла?
– Да.
– Поздравляю, Элеонор. Твоя обувь заслужила иронию.
Прежде чем она успела спросить, что он имел в виду, мужчина прошел мимо нее. Она развернулась на каблуках своих ботинок из Гудвилла и последовала за Сореном в святилище. Он открыл двери и поставил стопер, чтобы они оставались открытыми.
– Вы и правда «избегаете любого проявления зла»?
– Да. Я бы не хотел, чтобы нас обвинили в том, чего мы не делали.
– А что, если мы уже что-то сделали?
– спросила она, опускаясь на колени на одну из лавочек, чтобы быть лицом к Сорену, который сел в ряду позади нее.
– Это совершенно другая ситуация. Но мы говорим о похоти.
– Я жажду вашего ответа.
– На самом деле, нет.
– Он пристально посмотрел на нее своими пронзительными глазами.
– Ты просто хочешь моего ответа. Похоть - это всепоглощающее и неконтролируемое желание, которое ведет к греху. Мужчина может желать жену другого мужчины. Так бывает. Вопрос, который он задает сам себе - при возможности, пойдет ли он на поводу своих желаний? Попытается ли он соблазнить ее, как только они останутся наедине? Набросится ли он на нее? Если она придет к нему, сдастся ли он? Или будет уважать ее семейное положение, вежливо откажет ей и предложит ей с мужем сходить на семейную консультацию?
– Значит, все дело в том, как сильно ты чего-то хочешь, в этом и есть разница между любовью и похотью?
– Частично. Но вопрос не только в степени желания, а в том, что ты делаешь с ним. Если я посчитаю девушку невероятно привлекательной, интригующей и умной, тогда я не согрешу. Я бы мог рассказать это своему духовнику, он бы посмеялся и сказал не возвращаться, пока у меня не появится что-то достойное исповеди. Сейчас, если бы я пошел на поводу своего влечения к этой девушке, тогда у меня могли бы возникнуть проблемы.
– Или очень хороший
– Она улыбнулась ему. Сорен изогнул бровь.
– То есть очень грешный вечер.
– Так-то лучше.
– Значит, нормально желать кого-то, пока ты не поддаешься желанию?
– Существует много ситуаций, когда следование за своими желаниями не грех.
– Супружеские пары, верно? Они могут заниматься сексом, как и когда захотят.
– Супружеские пары определенно могут вступать в сексуальные акты друг с другом.
– И...
– Элеонор взмахнула рукой, надеясь получить еще ответы.
– Больше никто? Остальные в заднице? То есть, не в заднице?
– Думаю, этот вопрос на твоей совести. Я не категоричен, когда дело касается сексуального поведения в современном мире. Церковь может запрещать все и вся, но церковь все еще состоит из людей. Наложение правил на правила в нашей пастве не сделает никого святым. Это послужит лишь добавлению греха, который свойственен нашим церквям.
Элеонор указала на двери святилища.
– Пять минут назад вы ввели новые правила в церкви.
– Правила не для церкви. Они для меня. Если я позволю себе находиться с тобой наедине в моем кабинете, я бы нарушил правило, а не ты.
– Так для чего все эти правила?
– Ничего обременительного, клянусь. На самом деле ты можешь помочь мне с одним из них. У меня предчувствие, что оно не очень хорошо воспримется.
– О, нет. Что вы собираетесь делать?
– Элеонор достаточно хорошо знала прихожан и понимала, что любые крупные перемены будут встречены со страхом, гневом и смятением. Она не могла дождаться, когда увидит, как все бесятся.
– Дом священника. Я закрываю его для посещения прихожан.
– Воу. Погодите. Вы закроете дом?
– Ни одному прихожанину не разрешается в него входить.
Глаза Элеонор чуть не выпали из орбит.
– Судя по твоему безумному взгляду, такое заявление заденет чьи-то чувства?
– спросил Сорен с легкой улыбкой на губах. Он не казался взволнованным такой перспективой.
– Если вы превратите церковь в «Макдональдс», это точно заденет чьи-то чувства. Да там все охренеют. Простите за мой плохой французский.
– Прощаю.
– Зачем закрывать дом? Церковь постоянно его использует.
– У этой церкви есть храм, часовня и большая пристройка. Нет необходимости использовать дом священника для церковных нужд. Мне, так или иначе, нужен дом. Я не буду слушать исповеди в спальне, а затем принимать ванну в кабинете.
Ответил он без намека на кокетство, но это не помешало Элеонор представить Сорена лежащим мокрым и обнаженным в ванне. Или просто мокрым и обнаженным?
– Элеонор?
– Простите. Я пыталась вспомнить разницу между словами «лежать» и «лгать», - солгала она.