Святые в истории. Жития святых в новом формате. IV–VII века
Шрифт:
Григорий был тогда ребенком и видел, как, узнав о приближающемся войске Тотилы, патриции вместе со всеми своими домочадцами и слугами в спешке покидали город: огромные обозы заполнили улицы Рима.
Говорят, когда Тотила увел с собой оставшихся в городе пленных римлян, несколько дней улицы и площади Рима были совершенно безлюдны. Среди разоренных домов, разбитых статуй, покрытых копотью триумфальных арок бродили только голодные собаки, ослы да изгнанные из императорских парков павлины.
А сам Рим был похож на дряхлую, потерявшую всех своих детей, но все-таки живую волчицу…
Григорий Двоеслов, как говорили о представителях древних патрицианских родов, был римлянином до мозга костей.
Он родился в 540 году в Риме и принадлежал к знатной римской фамилии Анициев, которая дала империи немало сенаторов, консулов, префектов, а потом уже и высших церковных деятелей.
Родным дедом Григория был римский папа епископ Феликс Второй – непримиримый борец с монофизитами. А отец Григория, Гордиан, занимал важный пост в городской администрации. Не исключено, что при римском папе Агапите он нес и ответственное церковное служение – был одним из семи римских диаконов.
Получив лучшее по тем временам юридическое, а также богословское образование, Григорий в возрасте примерно тридцати трех лет стал префектом Рима. В ведении префектов находились городское строительство, финансы, ремонт, судебные разбирательства, устройство общегородских праздников и другие многочисленные гражданские дела.
Правда, в те годы, когда Григорий заступил на эту ответственную должность, она не была уже такой почетной и доходной, как во времена его предков.
О падении авторитета городской власти полувеком раньше писал римский общественный деятель и философ Боэций: «Прежде тот пользовался высоким уважением, кто брал на себя заботу о продовольствии народа; но в настоящее время что может быть презреннее префектуры?» – а ведь с тех пор прошло более пятидесяти лет испытаний голодом и войнами.
Еще до появления Григория на свет Рим был пять раз покорен и разорен варварами – вандалами, смешанным войском германцев под руководством чужестранца Рицимера, готами. Теперь вся Италия была заполонена и разграблена лангобардами – «длиннобородыми», как прозвали римляне это древнегерманское племя за нестриженые космы и бороды.
По словам историка Прокопия, автора «Войны с готами», во второй половине VI века Италия от Альп до Тарента была покрыта развалинами, повсюду свирепствовали голод и эпидемии.
Разрушены были не только города, но и все многовековые устои римской жизни: права владения собственностью, общественные, семейные связи. Какая радость получить в наследство фамильное имение в Кампании, если на этих землях давно хозяйничают германцы? Или ехать на край света за восточными товарами и копить золото, когда всех без разбору косит чума?
Переживший немало разрушений и пожаров город Рим – с дырами в крепостных стенах, вывалившейся мозаикой в полах некогда роскошных базилик – уже не был похож на Вечный город. Многим тогда открывалась простая истина: в мире нет ничего вечного и сокровенного, кроме человеческой души.
После смерти отца Григорий ушел с должности префекта и в своем фамильном доме устроил монастырь в честь Андрея Первозванного, а другую часть наследства употребил на устройство шести монастырей на землях, принадлежавших роду Анициев в Сицилии. В своем доме-монастыре в Риме Григорий под руководством опытных старцев Иллариона и Максимиана принял монашеский постриг и стал жить так, как велела его душа.
Наверное, эти несколько лет были самыми счастливыми в его жизни – он и сам не раз об этом будет писать. Свою знаменитую книгу «Собеседования (Диалоги) о жизни и чудесах италийских отцов и о бессмертии души» он тоже начнет с воспоминаний об утраченной тихой, уединенной жизни.
«Увидев, что я страдаю от тяжкого сердечного изнеможения, он спросил меня: „Не случилось ли с тобой что-нибудь новое, что ты печален более обыкновенного?" – „Нет, возлюбленный Петр, – отвечал я ему, – скорбь, которую каждый день я терплю, всегда для меня стара, потому что обычна, и всегда нова, потому что возрастает. Теперь душа моя скорбит оттого, что неприятности лежащих на мне дел вызывают в ней воспоминания о прежней моей монастырской жизни; о той жизни, когда она умела управляться со всеми случайностями, возвышаться над всем скоропреходящим, потому что мысль ее была постоянно устремлена к небесному"…»
Но земные дела и заботы не отпускали его.
В ноябре 579 года на римскую кафедру был выбран римский папа Пелагий Второй. Он сразу же вспомнил о Григории, сыне старательного Гордиана и внуке одного из своих предшественников.
В Константинополь как раз направлялась большая делегация сенаторов, священников, монахов во главе с патрицием Памфронием, чтобы просить императора Тиверия выделить войска на защиту Рима.
Прошение римлян отклонили – легионы были нужны для войны в Персии. Как сообщают историки, Тиверий ограничился тем, что отправил несколько отрядов в Равенну, где в относительной безопасности, среди адриатических болот, находился императорский двор.
Но привезенный денежный подарок в размере трех тысяч фунтов золота император вернул делегации из Рима и разрешил употребить на выплату контрибуции лангобардам. Таким образом удалось заплатить варварам выкуп и на несколько лет снять с Рима осаду.
Возможно, Григорий, которого римский папа Пелагий Второй рукоположил в пресвитера перед поездкой, чем-то отличился во время этих непростых переговоров. Он был оставлен в Константинополе в качестве нунция – дипломатического представителя римского папы при дворе императора.
В кругу его новых константинопольских знакомых были такие знатные и влиятельные люди, как Константина – дочь императора Тиверия, известный военачальник Маврикий и его сестра Феоктиста, родовитые патриции. Но и в Константинополе Григорий не изменял своим привычкам: поселился в одном из монастырей и вел уединенный образ жизни.
В этот период он писал, обсуждая в кругу близких друзей, «Толкование на книгу Иова».
Светская жизнь дипломата, которую Григорий вынужден был теперь вести, стала для него испытанием и в какой-то мере наказанием.