Связь без брака – 4. Время собирать камни

Распопов Дмитрий Викторович

– Да уж, удивляешь ты меня, Ваня, и на это у тебя хватило времени, – он странно на меня посмотрел.

Я лишь пожал плечами, вставая со стула.

– Если Юрий Владимирович станет генеральным секретарём, думаю, все мы в стране заживём чуточку счастливее и правильнее, – тихо сказал я, – а если бы я в это не верил сам, то не стал бы вообще вам помогать.

– Заходи, Ваня, даже просто чайку попить, – обычно безмятежное лицо товарища Белого дрогнуло от моих слов.

– А про дело меховщиков тогда расскажете? – тут же оживился я. – Или о чём с ворами поговорили?

– Или лучше не приходи, – секунда слабости у него прошла, и он помахал мне в сторону двери рукой, выпроваживая прочь.

Хмыкнув,

я вышел из кабинета и, попрощавшись с секретарём, пошёл вниз.

***

Май и июнь пролетели для меня словно одно мгновение, заполненные снова только тренировками и ничем более, даже женщин мне не хотелось, поскольку я настолько сильно уставал за день, что максимум, на что меня хватало, – это выпить витаминов, которые покупал для меня у фарцовщиков Дима, и поесть, прежде чем принять ванну и, словно бревно, упасть на кровать.

Так что за неделю до начала товарищеских матчей СССР-США в Калифорнийском университете города Беркли нас с Димой, Женей и вышедшим два дня назад из запоя моим доктором Александром Семёновичем отвезли в аэропорт, где нас уже ждали знакомые тренеры и другие спринтеры. Я поздоровался только с теми, с кем общался раньше, остальных напрочь проигнорировал, подтверждая тем самым свой статус главного говнюка советской легкоатлетической команды.

Не было ни одного человека, кроме меня, кто бы не испытывал мандраж и беспокойство, поскольку вылетали мы в Америку. Спортсмены и тренеры, особенно те, кто там ни разу не был, обменивались мнениями, предполагая, что встретят там. Один я был спокоен и этим привлекал к себе внимание. Если бы они знали, сколько раз я бывал в этой ихней Америке в будущем, думаю, это было бы для всех шоком. Поэтому мой спокойный и флегматичный вид как при прохождении пограничного контроля, так и потом таможенного заметили не одни спортсмены. Руководитель делегации подошёл ко мне и, отведя в сторону, поинтересовался, что у меня случилось, если я так странно себя веду.

Я сказал, что просто сильно устал, постоянно тренируясь, чтобы не посрамить честь родины на чужбине, а он, довольный моим ответом, который принял за чистую монету, пошёл стращать других спортсменов. Летели мы с пересадкой где-то в Европе, поэтому я от нечего делать и банальной усталости просто проспал почти всю дорогу, даже отказавшись от еды. Встал я только раз, чтобы сменить самолёт, поскольку пересаживались мы на рейс американской компании, и вскоре задрых и там, попросив улыбчивых стюардесс не тревожить меня в полёте. Что они, конечно же, и сделали, поэтому растолкали меня уже на посадке мои соседи.

Я, с трудом разлепив заспанные глаза, стал приводить спинку кресла в вертикальное положение и пристёгивать ремень, зевая при этом во всю ширь рта и замечая, как волнуются вокруг меня другие советские люди.

– Ну и горазд же ты спать, Иван, – с завистью прошептал мне Дима, когда самолёт, наклонившись, пошёл на снижение, – я от волнения, что побываю в Америке, глаз не сомкнул за всё время полёта.

– Молод ты ещё, Дима, – ещё раз широко зевнул я.

– Да мы с тобой почти погодки! – возмутился он.

– Морально, Дмитрий, морально я старше тебя лет на сорок, – хмыкнул я и прикрыл глаза. Вскоре нас несильно тряхнуло, и самолёт, включая реверс, стал медленнее бежать по ВПП, а потом и вовсе поехал в сторону стоянки у терминала.

Припарковавшись, наш транспорт замер на месте, включилось освещение, и пилоты стали зачитывать не нужную пассажирам информацию, естественно, на английском. Взволнованным товарищам по соседству я перевёл всё, успокоив их, поскольку они не понимали, что происходит. Вскоре подали транспорт и сначала пригласили советских спортсменов пройти на выход, что мы и сделали, распределившись по двум огромным автобусам с хромированными боками и бамперами. Выглядели они, конечно, весьма красочно, поскольку ещё к этому были раскрашены в цвета американского флага.

Автобусы мягко тронулись и вскоре выехали на идеально ровную дорогу, везя нас в сторону Калифорнийского университета, как я понял из речи нашего американского гида. Правда, говорил он только по-английски, так что понимал в автобусе его только я и представитель МИДа, ну, может быть, ещё сопровождающий из органов.

Вскоре со всех сторон послышались тихие переговоры, все обсуждали то, что видели. А посмотреть тут было на что, я с усмешкой понял, что нас везли идеологически выверенной дорогой, поскольку вокруг мелькали только чистые, ухоженные домики и магазины, зелёные газоны и белые заборы идеальной американской жизни. Вот только я знал, что происходит за всем этим красивым фасадом и внешним лоском. Грязные, вонючие, засранные города, нищета и наркомания. Хотя сейчас, возможно, с этим лучше обстоят дела, чем в моём времени, но обольщаться всем увиденным я бы точно не стал, когда своими глазами видел изнанку этого видимого благополучия.

Через пару часов нас доставили в университетские кампусы, выдали пропуски на плетёных шёлковых лентах, которые нужно было носить на шее, и расселили по двум этажам, объяснив, что у большинства студентов настали каникулы, поэтому огромный стадион и кампусы отданы как раз под товарищеские соревнования США-СССР. Раздав нам ключи от комнат, руководитель делегации сказал сверить всем часы и быть внизу ровно через час. Нас проведут, познакомят с университетом, а также со столовой и стадионом. Дружной гурьбой, уже в полный голос обсуждая окружающую нас красоту и чистоту, мы разошлись по комнатам. Которые были стандартные – небольшие двухместные. По идее, если тут не было студентов, нам могли дать по отдельной, но нет, по советской традиции, чтобы за тобой всегда присматривало бдительное око товарища, поселили по два человека. В сожители я выбрал себе Диму, как самого малохрапящего, а Женю и Завьялова поместили рядом с нами, в комнате напротив. Пока мои компаньоны оккупировали подоконник, живо обсуждая открывающиеся виды из окна, я отправился в душ, который был в небольшой ванной комнате вместе с унитазом, и освежился, сменив одежду. Остальные прождали время словно голуби, сидя на подоконнике, оставшись в той же одежде, в которой и приехали.

Глава 4

Спустившись вниз ровно через час, я заметил, что чистюль у нас среди спортсменов не так много, и то в основном переоделись девушки, но всё равно в запасной комплект формы с надписью «СССР» на спине. В обычные вещи одет был я один, чем, конечно же, привлёк недоумённые взгляды к своей персоне и грозные со стороны руководителя делегации. Но мне было плевать на это, никакого официального запрета на ношение повседневной одежды не было, одни только рекомендации, на которые я всегда забивал, делая как удобно мне самому.

Пересчитав всех и убедившись, что опоздавших нет, нас повели на экскурсию, показав столовую, основное здание университета, а также места, куда ходить не рекомендовалось, при этом взгляды всех перевелись почему-то на меня, пришлось тоже оглядываться по сторонам, делая вид, что меня это не касается. После был показан стадион, и нас отправили ужинать, дав общее расписание на ближайшие тренировочные дни для акклиматизации, а также для основных дней соревнований. В них имелись пустые поля, куда можно было записать пожелания от советской делегации на обзорные экскурсии по городу. Глаза у всех загорелись, и я даже знал, что они там напишут.