Связанные любовью
Шрифт:
Негромкие слова попали в цель, разбудив давнюю-давнюю боль, и Софья вдруг почувствовала себя совершенно одинокой, беззащитной и никому не нужной.
Стефан уже завладел ее телом — нельзя позволить, чтобы он так же завладел и ее сердцем.
— Что за вопрос? Я живу в одном из красивейших домов Санкт-Петербурга.
Он наклонился к самому ее уху:
— Есть жилище, и есть дом. Я сам лишь недавно уяснил себе эту простую истину.
Ресницы дрогнули и опустились. С его дыханием пришла и раскатилась по всему ее телу горячая волна. Рядом со Стефаном холода можно было не бояться.
— Вам
— Меня здесь все устраивает… по большей части. Я доволен.
— Быть довольным и счастливым не одно и то же.
— Да, не одно и то же. — В его словах она уловила печальную нотку, которая странным образом отозвалась и в ее душе.
Неожиданно для себя самой она резко повернулась к нему. Боже, да что же это с ней такое? В списке тех, кто нуждался в ее сочувствии и заслуживал ее симпатии, герцог Хантли определенно значился бы последним.
Красив, богат, жесток и беспощаден, уверен в своем праве получать все, что пожелает…
Если он при этом еще и одинок, то так распорядилась не судьба. Таков его собственный выбор.
— Я так понимаю, вы не уйдете, пока я не соглашусь пообедать вместе с вами?
В его глазах мелькнуло что-то похожее на разочарование.
— Вы столь же умны, сколь и прекрасны.
— А вы, сэр, самоуверенный грубиян.
Он взял ее за подбородок.
— У вас есть четверть часа. Не спуститесь в столовую — я сочту это приглашением отобедать в вашей спальне.
Выйдя в коридор, Стефан прислонился к стене и перевел дух.
Какой же он глупец.
Вот только в чем его глупость? В том, что, разозлившись на Софью, попытавшуюся увильнуть от обеда и общения с ним, дал волю гневу, который и привел его в ее спальню? Или же в том, что, оказавшись там, не воспользовался удобным моментом?
В любом случае он снова довел себя чуть ли не до белого каления, вот только тушить пожар было уже нечем.
Он оттолкнулся от стены и, бормоча проклятия, побрел к той лестнице, где его должен был ждать Гудсон.
Дворецкий оказался на месте и, выступив бесшумно из тени, предстал перед хозяином с озабоченным выражением на старческом лице:
— Ваша светлость.
— Ну? Что?
Почувствовав настроение хозяина, Гудсон сразу перешел к сути дела:
— Подойти ближе, как я хотел, не удалось, поскольку мисс Софья оставила на лестнице свою служанку. А эта служанка, сэр, свирепа, как какой-нибудь казак.
— Да, грозная женщина, — сухо согласился герцог. Прорываясь к Софье, он встретил на своем пути неожиданное препятствие и в какой-то момент, потеряв терпение в споре с упрямой служанкой, едва не отбросил ее в сторону. — Что ты сумел увидеть?
Гудсон осторожно откашлялся.
— После того как вы спустились, сэр, мисс Софья вышла из комнаты и отправилась наверх, в апартаменты герцогини, где и оставалась до тех пор, пока означенная служанка не предупредила ее о вашем приближении, сэр.
Стефан скрипнул зубами, сдерживая порыв бессильной злобы.
Он уже не сомневался, что, предложив Брианне перебраться вместе с ней в Мидоуленд, Софья преследовала какую-то свою, наверняка гнусную цель. Он
— Мисс Софья вынесла что-нибудь из апартаментов герцогини?
Гудсон пожал плечами.
— В руках у нее ничего не было.
— Пусть обыщут комнату, пока она будет обедать.
— Да, сэр. Дворецкий уже повернулся, но герцог остановил его:
— Гудсон.
— Да, ваша светлость?
— Бенджамин нашел тех чужаков, которых поймал на моей земле?
— Нет, сэр, — разочарованно вздохнул старик. — Хозяин постоялого двора клянется, что никакие иностранцы у него уже давно не останавливались, и никто из деревенских посторонних здесь не видел.
— Пусть продолжает поиски, но расспрашивает людей осторожно. Я не хочу, чтобы они поняли, что мне известно об их присутствии.
— Хорошо, сэр.
Подождав, пока дворецкий исчезнет за поворотом лестницы, Стефан повернулся к двери, которую сам лишь недавно закрыл за собой.
Вернуться, снести с петель чертову дверь да потребовать у этой лгуньи прямого ответа? Пусть признается, кто ее прислал и что ей нужно.
В отличие от Эдмонда политические интриги и интеллектуальные схватки с хитроумным противником никогда не увлекали герцога Хантли. Человек прямодушный, он того же требовал от других. Именно поэтому и король Георг, и царь Александр редко обращались к нему, когда речь шла не о практической помощи, а о коварной интриге.
И если он остался в коридоре, сжимая в бессильной злобе кулаки, то потому лишь, что знал — силой от Софьи ничего не добьешься.
— Что же вы задумали, мисс Софья? — пробормотал Стефан.
Санкт-Петербург
Втиснувшийся между кофейней и мебельным складом бордель ничем особенным не отличался от множества других подобного рода заведений, разбросанных по всему Санкт-Петербургу.
Само здание представляло собой невзрачное кирпичное сооружение, окруженное железным забором и охраняемое жуткого вида громилой, внушавшим страх даже бывалым солдатам. Посетитель попадал сначала в переднюю гостиную, вульгарно обставленную комнату с тяжелыми, обтянутыми бархатом креслами и диванами и толстыми коврами на полу. Здесь клиенту предлагалось подождать, если надобная ему девица оказывалась занятой. В качестве другого варианта времяпрепровождения предлагалось испытать удачу в задней комнате, где азартные посетители садились за карточный стол. Отдельные кабинеты наверху располагали всем необходимым для удовлетворения самых непристойных капризов и извращенных желаний пресытившихся горожан.
И все же не сомнительная роскошь интерьера и не искусство опытных представительниц древнейшей профессии привлекали сюда богатых и могущественных.
Главным достоинством заведения считалась абсолютная осторожность, соблюдения которой мадам Ивонна требовала как от гостей, так и от обслуживающего персонала.
Джентльмен, переступающий порог борделя, мог быть уверен, что факт его пребывания здесь, как и его, скажем так, нетрадиционные сексуальные аппетиты, не подлежали разглашению.