Связанные любовью
Шрифт:
— Стреляйте, — решительно бросила Софья. Лучше получить пулю, чем остаться в распоряжении сумасшедшего с кинжалом.
— О нет, доблестный герцог слишком благороден, чтобы рисковать жизнью беспомощной женщины, — съязвил сэр Чарльз.
Софья перехватила взгляд Стефана и, глядя прямо в глаза, твердо произнесла:
— Что бы вы ни делали, он все равно меня убьет. По крайней мере, я буду знать, что вместе со мной умрет и этот мерзавец.
— А ведь она права, — холодно улыбнулся герцог. — Не в моих правилах разочаровывать женщину.
— Не
— Что вы хотите от Софьи? — спросил Стефан.
— Того же, чего хочет каждый. Денег.
— Хорошо. Сколько?
— Нет, Стефан… — начала Софья и вскрикнула, ощутив боль от укола.
— Молчи, дрянь, когда мужчины разговаривают. — Убедившись, что пленница вняла доводу силы, сэр Чарльз снова обратился к герцогу: — Сто тысяч рублей.
Голубые глаза потемнели от гнева, но во всех прочих отношениях Стефан демонстрировал завидное владение собой.
— Это большая сумма.
— Только не для герцога. К тому же ее мать считает, что она стоит этих денег. — Сэр Чарльз коротко хохотнул, показывая, что имеет на этот счет несколько иное мнение. — Итак, готовы заплатить?
— Готов, — без колебаний ответил Стефан.
— Сколько у вас при себе?
Стефан пожал плечами:
— Несколько фунтов. Отпустите Софью, и как только я доберусь до Санкт-Петербурга…
— Вы сразу же отправитесь в Зимний дворец. Не принимайте меня за идиота, — раздраженно проворчал сэр Чарльз, подталкивая заложницу вперед. — Отступите. Отступите, или перережу ей горло.
Стефан не двинулся с места.
— Вы не уйдете отсюда, — твердо заявил он.
— Тогда эта дрянь умрет у вас на глазах.
Стефан скрипнул зубами. В отличие от противника он блефовать не мог.
Подав Петру и Борису знак выйти из комнаты, герцог медленно отступил в коридор.
— Я не стану преследовать вас, если вы сейчас же отпустите Софью, — сказал Стефан скрепя сердце, бессильно наблюдая за ловкими маневрами сэра Чарльза.
Шантажист презрительно рассмеялся. Закрываясь заложницей от следующего за ним пистолета, он уже пересек комнату и добрался до двери. Еще несколько шагов, и она снова будет полностью в его власти.
— Софья останется со мной до получения выкупа. — Он толкнул дверь и…
— Ну так получи же свой чертов выкуп, — прошипела Софья и, выпростав из складок юбки правую руку, коротко, почти без замаха, ударила похитителя ножом в бок.
Сэр Чарльз вскрикнул и отшатнулся. Серебряный кинжал скользнул вниз, оставляя на шее Софьи неглубокую царапину. В следующий момент англичанин выпустил пленницу и схватился за торчащий из-под ребра нож.
Понимая, что в ее распоряжении всего лишь несколько секунд, Софья рванулась в сторону, но подвернула ногу и упала на колени.
— Софья! — крикнул Стефан, бросаясь к ней, и вдруг остановился. Взгляд его застыл на чем-то за спиной у девушки.
Она обернулась, собрав остаток сил и готовясь отбить нападение злодея, но глазам ее
— Займитесь женщиной, — распорядился Иосиф, медленно отступая к карете, которую привел из конюшни и которая стояла теперь в нескольких шагах от двери. — Сэр Чарльз больше не ваша забота.
Потрясенная столь неожиданной концовкой жестокой схватки, Софья почти не заметила бросившегося к ней герцога; вцепившись взглядом в Иосифа, она следила за тем, как слуга оттащил своего беспомощного господина к карете, бросил на сиденье и, заняв место возницы, пронзительно свистнул.
Кони сорвались с места.
Как же так? Неужели этот мерзавец, шантажист и похититель избежит справедливого наказания?
Но к кипящему возмущению примешивалось и другое чувство. Невыразимое чувство облегчения. Пусть она не увидит злодея на эшафоте, но зато на всей этой истории с шантажом наконец поставлен крест. Матери не придется платить. А если на свете есть справедливость, то рана, может быть, еще загноится и заражение сведет подлеца в могилу.
С этой ободряющей мыслью Софья и позволила себе провалиться в беспамятство.
Глава 17
Софья очнулась уже в сумерках. И эта перемена была не единственной.
За то время, что она спала, домишко подвергся уборке, какой не видел, должно быть, за всю свою долгую жизнь. Мало того, своим вниманием служанка не обошла и госпожу.
Едва открыв глаза, Софья обнаружила, что с нее сняли и платье, и корсет, а вместо них на помытое тело натянули сорочку. Волосы еще не успели высохнуть.
Восхитительное ощущение чистоты, тепло от растопленной печи — полному счастью мешала только боль, прятавшаяся под наложенной на шею свежей повязкой. Да еще Стефан, расхаживавший по тесной комнатушке, как тигр в клетке лондонского Тауэра.
Когда она пришла в себя, герцог стоял в напряженной позе, сжав кулаки, и его мужественный профиль четко вырисовывался на фоне окна. Стоило ей пошевелиться, как он резко повернулся, а когда она машинальным жестом поднесла руку к повязке, голубые глаза вспыхнули гневом.
— Никогда еще мне не приходилось иметь дело с такой глупой, ветреной, скудоумной и, черт возьми…
— Должна напомнить, ваша светлость, что меня вам никто не навязывал, — перебила его Софья, возмущенная попыткой выставить ее ответственной за все несчастья последних дней. Пусть не думает, что кроме него о ней больше некому позаботиться. — И что я сделала все, дабы избавить вас от своего присутствия.
Встретив неожиданный отпор, герцог растерянно провел ладонью по растрепанным волосам. Выглядел он не лучшим образом — темные круги под глазами, осунувшийся, небритый — и даже вызывал жалость. К тому же из одежды на нем остались только тонкая рубашка да бриджи, соблазнительно обтягивавшие длинные, крепкой лепки ноги.