Связанные Местью
Шрифт:
Внезапно меня охватило желание взять себя в руки, и я оттолкнулась. Хватка на моем затылке на мгновение усилилась, но затем он отпустил меня, смущение промелькнуло на его лице, прежде чем оно сменилось нейтральным выражением.
Как только он убрал руку с моей головы, освобождая меня, я наклонилась вперед и снова взяла его в рот. Его глаза наполнились удивлением, потом вожделением.
Я провела языком вокруг его кончика, затем снова отодвинулась, проводя языком от основания до кончика. Я сомкнула пальцы вокруг его длины и медленно двигала ими
Гроул наблюдал, как я облизываю его яйца. Они напряглись, и новая капля появилась на кончике его члена, придавая мне ещё больше смелости.
Одной рукой я обхватила его твердую задницу. Мышцы под моей ладонью напряглись. Ощущение его силы вызвало у меня трепет.
Как его сила могла запугать меня в любой другой ситуации, но завести в момент занятия сексом?
Я отключила свой мозг. Не хотела думать, только чувствовать. Секс был единственным временем, когда я чувствовала что-то сродни свободе и счастью. Возможно, это было неправильно, но я была полна решимости цепляться за всё, что поможет мне в ближайшем будущем.
Я быстро обхватила его длину и взяла кончик между губ.
Вскоре Гроул начал слегка покачиваться, загоняя себя всё глубже в мой рот.
Я позволила ему, и он напрягся, издав гортанный звук. Я пыталась проглотить всё, но несколько капель потекли по подбородку.
Гроул поднял меня на ноги и потребовал еще один поцелуй.
Я поцеловала его в ответ, желая, чтобы он попробовал себя на вкус, как и я. Когда он отстранился, мы оба тяжело дышали и были покрыты потом.
Гроул отпустил мои плечи и сделал еще один шаг назад, точно так же, как строил стену между нами снова.
— Давай позавтракаем. Я умираю с голоду, — его голос был ещё глубже, чем обычно.
Его глаза задержались на мне ещё на пару секунд.
Он хотел что-то сказать, это было ясно по его лицу, но потом повернулся и направился на кухню. Я даже не была уверена, на что именно я надеялась. Иногда я не знала, чего хочу.
Вначале всё сводилось к тому, чтобы заставить Гроула доверять мне, чтобы я могла использовать его ради своих целей, но теперь было больше.
Я не должна ждать того, что никогда не произойдёт. И что еще более важно: я не должна тосковать почему-то настолько неправильному. Я не могла позволить себе забыть, зачем я здесь, даже если притворство облегчало жизнь.
Но я была пленницей. Гроул практически владел мной, и даже если он когда-нибудь решит меня отпустить, в чем я сомневалась, никто в нашем мире не прикоснется ко мне после того, как я была с Гроулом, не говоря уже о том, чтобы жениться на мне.
Я была грязной. Больше неподходящей для хорошего брака. Я никогда не смогу вернуться в общество. Лас-Вегас был мёртв для меня.
Я откинулась на спинку дивана. Волна одиночества снова готова была вырваться из моей груди.
Я заметила, что Коко наблюдает за мной. Она выглядела смущенной.
— Я тоже ничего не понимаю, — прошептала я.
Она склонила голову набок.
Легкая улыбка тронула
Я поднялась на ноги.
Я не собиралась тонуть в жалости к себе. Не то чтобы я нуждалась или хотела привязанности или близости Гроула. Секс был средством достижения цели. Это помогло мне чувствовать себя лучше, и помогло мне лучше понять Гроула.
Если я хочу, чтобы он отпустил меня и помог моей семье, мне придется использовать все свои уловки.
Г Р О У Л
Его собаки не любили людей. Даже ему пришлось долго бороться, чтобы они ему поверили. Но Кару, они, казалось, полюбили. Если собаки вообще способны на такие эмоции. Гроул был уверен, что большинство людей тоже. Им нравилась идея о любви, но они никогда не достигали такого уровня с кем-то.
Любовь. Глупое понятие. И опасное. Во имя любви творились ужасные вещи. Или во имя идёт о ней.
Гроул не думал, что когда-либо чувствовал что-то подобное. По крайней мере, он не мог вспомнить. Возможно, в детстве, он любил свою мать. За это он получил шрам.
Любовь.
Он не мог этого понять.
Кара. Эта девушка.
Он что-то чувствовал. Но не знал, что это. Он никогда не чувствовал ничего подобного.
Она заставляла его хотеть обращаться с ней правильно. Она заставляла его хотеть быть лучше. Заставляла хотеть так много, чего не должен был.
Она была опасна для него, для жизни, которую он выстроил, для человека, которым он стал.
Она хотела, чтобы он пошел против Фальконе, против всего, чего он так упорно добивался. Вот почему она позволяла ему прикасаться к себе, иногда улыбалась ему, разговаривала с ним и принимала его близость. Другого объяснения быть не могло.
Он знал это, и всё же он был как мотылек, привлеченный её светом. Единственным светом, который когда-либо проникал в его тьму и тьму его жизни.
Г Л А В А 18
К А Р А
— Есть кое-что, что ты должна знать, — Гроул прислонился к кухонному столу, как часто делал.
Он почти никогда не садился, будто всегда хотел быть готовым сбежать. Хотя вероятнее, если быть точнее в его случае, атаковать. Но его взгляд беспокоил меня. Что-то подсказывало мне, что мне не понравится сказанное.
— Хорошо, — медленно произнесла я. — В чем дело?
За последние несколько недель произошло так много ужасных вещей, что не осталось ничего, что могло бы опустошить меня, а потом меня охватил страх.
— Это про мою мать или сестру? Фальконе решил, что они ему больше не нужны?
Гроул нахмурился, словно не понимая, как я могла прийти к такому выводу. Возможно, беспокойство за других было ему совершенно чуждо.
— Нет, — прорычал он. — Это насчет твоего жениха.
— Сомневаюсь, что он всё ещё мой жених, — пробормотала я.