Связанные паутиной

Парфенов Михаил Юрьевич

Пройдя несколько кварталов пешком, выйдя за пределы новой Пьеты, она зашла в подворотню и с облегчением сняла парик.

Желание вступить в ряды чистопородных пришло к Сантере еще в доме рыжего мага. Тогда ей эта идея показалась донельзя привлекательной. Иметь доступ к закрытым архивам, общаться с людьми, имеющими власть… И Нуар оставил бы ее в покое, позволив искать следы пребывания Продавшихся.

Образ, который она для себя выбрала, также казался идеальным. Неуклюжая,

усердная и добрая девушка вызывала скорее сочувствие и симпатию, а не желание.

Жалость к не очень красивой, но трудолюбивой специалистке затмила бы любые подозрения. Людям, искренне считающим себя хорошими, она требовалась как наркотик. Они упивались жалостью, возможностью с облегчением подумать: «Бедняжка, как же ей тяжело!» – ненамеренно помогая ведьме в ее нелегком деле.

Хвала Спирали, Хуп не обманул и достал-таки за ночь грамоты и доверительное письмо (не исключено, что вор умудрился украсть оригиналы). Никто не заподозрил обмана.

Но вот чистопородные попались…

Сантера скрипнула зубами. Работать с подобными шутами особый риск – поведение паяцев просчитать гораздо сложнее из-за отсутствия в чугунных головах большинства извилин.

Закинув уродливую одежку, купленную на ближайшем рынке, в шкаф – какими глазами на нее смотрели продавцы! – нагая, вприпрыжку прошла в ванную комнату. Пол в квартире по температуре мог соревноваться с могильной крышкой.

Запрыгнув в роскошную ванну на когтистых лапах, Сантера включила воду. По телу разлилось неземное блаженство. Нигде так хорошо не думается, как дома, в горячей воде. А ведьме срочно требовалось разложить все по полочкам.

Она лежала очень долго, наслаждаясь жидким огнем, окутывавшим ее усталое тело. За стеной безраздельно царствовал холод и пустота, но здесь они не могли достать Сантеру. Здесь, в защитном коконе тепла, она могла ненадолго побыть собой.

Зверь не просыпался. В этом он был с ней солидарен, – холод отвратителен. Холод – враг. А врага, которого нельзя убить, нужно терпеть и всячески избегать. И он избегал. Единственный плюс мира, затерянного в бесконечных чешуйках шат-А-хемма. Мира, которому дали нелепое имя Матаче.

Ма-та-че.

Словно тремя буквами можно охарактеризовать тысячи лет истории варварства и глупости. Словно это даст другим карманникамполноценную картину уникального и по-своему прекрасного места.

Врут те, кто говорит, что имена важны. Врут.

Они нужны лишь тем, кто боится правды, тем, кому необходимо придать всему форму и цвет, причесать, уравнять, чтобы неизвестность не пугала. Дай имя, и монстр больше не будет страшен.

Сантера не помнила своего первого, данного матерью имени. И была этому рада.

Раздался неприятный чмокающий звук. Гладь запотевшего зеркала натянулась, выступили контуры человеческого тела, и в комнату

вывалился полноватый мужчина из тех, которых нельзя назвать красавцами или уродами. Они всегда вне всех табелей и рангов.

– Приветствую, господин Фабис. – Сантера запомнила его по легкому заиканию, проявляющемуся в момент волнения. – За чем вас выгнали на этот раз? Ему нужны кисти или, возможно, свежая икра? Ах, дайте угадаю! Потребовалась новая совесть – ведь старая давно истерлась!

– П-п-простите. – Он прикрыл глаза пухлыми ухоженными руками и вслепую направился к выходу. – Но вы не правы! Многоуважаемый инкантатор Ивис должен получать все самое наилучшее… Да где же она… Мне очень неловко, прелестная госпожа хранительница… Ах, мерзавка… это я не вам…

– Успокойтесь, господин Фабис. Я уже привыкла, – с ленцой ответила Сантера. Местоположение портала само собой подразумевало некоторые казусы. – Да откройте же вы глаза и выйдите наконец!

Пухленький помощник мага, красный, как кумач, нащупал ручку и с величайшим облегчением выскочил наружу. И почему в подобной ситуации смущается мужчина? Это ей надо бы кричать, что никто теперь не возьмет замуж и честь навеки опорочена. Или все зависит от моральных качеств каждого отдельного индивида?

Ведьма давно разучилась относиться к своему телу как к неописуемой ценности. Оно ведь не самоцель – лишь инструмент. Хоть и чертовски соблазнительный.

Когда Сантера заворачивалась в полотенце, вновь послышался шум проводимого перемещения. А через секунду, прорвавшись сквозь призрачную хрустальную грань, на пол свалился ее недавний знакомый – потрепанный грызень.

– Я ждала тебя, – спокойно, ровным голосом произнесла Сантера, не подавая виду, что удивлена.

– Где? – тупо спросил он, поднимая налитые кровью глаза.

– Что именно?

– Где они? Куда ты их спрятала?! Они мои! Верни!

Ничего не объяснив, с воем кинулся на нее. Сантера увернулась и выскользнула в прихожую, где было больше места для маневров. Всклоченный грызень последовал за ней:

– Я зна-а-аю-ю… они у тебя-я-а-а… Отда-ай! Верни-и!

– Я ничего не брала. Остынь.

Он тряхнул головой и хрипло хрюкнул. Правая нога будто рыла землю, глаза лишены всякой мыслительной деятельности, тупые и упрямые. Уверений в том, что она ничего не брала, безумец не слышал.

Выставив голову вперед, пошел на таран, с каждой секундой ускоряясь все больше.

Один короткий шажок в сторону, и он пролетает мимо, всем телом впечатываясь в стену. Вставал с трудом – ноги держали плохо.

– Я сказала, хватит. Успокойся. Иначе я саматебя успокою, – мрачно пообещала ведьма. Соседи, конечно, существа отвратительные во всех отношениях, но проснуться от обрушившейся стены – небольшое удовольствие.