Связанные венцом
Шрифт:
Сил откидывается на спинку стула и задумчиво буравит меня взглядом.
– Для широкой общественности ты так и останешься принцессой Ноэль, – изрекает он, вращая в пальцах деревянную ложку. Черенок шустро мелькает, сливаясь в одно очертание, перепрыгивает с пальца на палец, и я как завороженная смотрю на это мельтешение. Никита тоже любил так играться… пока руки не начали дрожать…
– Ханарцы будут молчать. Раскрыв правду они подставят себя. Крупно подставят. Это повод для начала новой войны.
Съеденная яичница холодным клубком застывает
Наверное, все же знает. Не может не допускать такой мысли. А я… я познакомилась с безумием фальшивого отца, непосредственно соприкоснувшись. От его одержимого взгляда до сих пор по спине ровным строем маршируют мурашки.
– А твои родные? Его светлость Маркус… Графиня Лирой? – слишком уж я не похожа на принцессу, чтобы провести герцога Вейланда. И бабушка… Вот есть у меня стойкое чувство, что она уже обо всем и так догадывается...
Закусываю в волнении внутреннюю сторону щеки. Как они отнесутся к самозванке? Нэн, вроде как, доброжелательна... Но никто не может утверждать наверняка, что ее отношение не изменится, когда раскроется правда о моем происхождении... О Маркусе вообще молчу. Мне он не показался ни мягким, ни понимающим. Скорее немного жутковатым и слишком серьезным.
– Они имеют право знать, – подтверждает мои мысли Сильвестр. – Но уверен, все поймут.
Скептически фыркаю. Ага… А как же, поймут…
– Верь мне, Ана! Если я сказал, что все будет хорошо, значит, так и будет, – добавляет он. Темные глаза смотрят не отрываясь, выворачивая душу. Но я не могу перестать волноваться. Он не видел выражение брезгливости на лице тех, с кем мне пришлось встретиться, впервые попав в этот мир. Возможно ритуал с венцом и то, что мы женаты, несколько смягчает его реакцию, но не со всеми же я делю венец.
Обижать недоверием мужа не хочется, и я решаю перевести разговор на другую тему.
– Сил, а как тебе удалось преодолеть болезнь? – немного помявшись, все же решаюсь задать вопрос. Он уже не раз возникал у меня в голове. Правда, совершенно вскользь, больше заботила собственная безопасность, нежели прогресс в местной медицине и чудесное исцеление.
– Что ты знаешь о лихорадке Адиллы? – вместо ответа спрашивает муж.
Пожимаю плечами.
– Очень мало. Меня не старались слишком сильно посвящать в историю. Дали лишь необходимые знания, чтобы на первых порах сойти за принцессу.
Сил кивает, явно ожидая именно такого ответа.
– Лихорадка Адиллы, – начинает он. – Одно из самых гнусных изобретений человеческих магов. Когда началась война, перевес явно был на стороне драконов. Мы сильнее, крупнее, имеем способность превращаться в огромных летающих тварей, что само по себе позволяет атаковать с воздуха, стойкие к большинству заклятий… Надо ли говорить, что Ханар был обречен с самого начала. До той поры, пока не вмешалась болезнь.
Зная, что силу нам дает именно драконья сущность, ученые нашли способ, как разделить две ипостаси. Безопасная для людей и крайне заразная для драконов, лихорадка быстро охватила Ньелокар. Умирали многие, не в силах расстаться со своей второй сущностью. Старики и дети, мужчины и женщины. Вскоре даже не было кому вывозить тела и хоронить погибших. Улицы городов и деревень заполнил запах смерти...
Выжило не больше десяти процентов. Но и они стали неполноценными. Никто из них больше не мог обращаться. И чем сильнее был дракон, тем быстрее погибал человек.
Не заболели лишь единицы. Почему, мы так и не выяснили. Все же есть у болезней такое свойство – убивать одних и обходить стороной других.
В этом спокойном, безэмоциональном рассказе спрятано столько боли, столько горя, что у меня сжимается сердце. Сил старается быть беспристрастным и холодным, но мне не нужны внешние признаки, чтобы почувствовать все те страдания, которые пришлось перенести ему и его соплеменникам. У нас это называется – геноцид. И история моей семьи не понаслышке знакома с этим понятием тоже. Не важно, кто ты – человек, оборотень или дракон, – за свой народ у всех болит одинаково.
Я уже жалею, что спросила. Отрубить бы мне мой длинный язык, но Сил продолжает, и я не останавливаю, понимая, что этим унижу его. Жалость вызовет только гнев и оскорбит. А может, мужу и самому нужно выговориться. Здесь и сейчас, примерив чужую личину. Выговорится девушке, которая тоже внешне совершенно не знакома.
– Я… Я тоже выжил. С трудом. Благодаря Немосусу. Просто не мог покинуть Ньелокар. Маркусу нужна была помощь.
– Но как получилось, что ты преодолел болезнь? – вспоминаю свое убежище под столом и дальнейшие события. – Я же слышала...
Краснею. Он-то конечно, знает, что я подслушивала тогда разговор, но признаваться в этом вот так в открытую все равно стыдно.
– Во всем виноват венец, – усмехается. – И ты.
– Я? – изумленно округляю глаза. Он, наверное, шутит. Каким боком тут я?
– Да, – совершенно серьезно смотрит на меня Сильвестр. – Ты привязала моего дракона к своей душе. Не дала ему пойти за грань.
Перед глазами начинают мелькать картинки из воспоминаний. Странный серый туман. Ониксовый зверь. И ощущение тепла, жалости, сочувствия. Нагретая чешуя под пальцами, и неведомое доселе щемление в сердце.
– То есть я тебя спасла? – уточняю.
– Невольно, – хмыкает муж. – Или ты хочешь сказать, что это и был твой истинный план?
– Нет, не хочу, – зачем скрывать очевидное. Уже и так завралась по самые уши. – Я желала домой попасть. Но это… это ужасно, то что ты рассказал. О драконах. О людях.
Невольно начинаю чувствовать вину за своих соплеменников… Ведь мы так гордимся своей бессмертной душой, своей искренностью, человечностью и бескорыстием. Но на самом деле везде, в каждом есть гниль, и не важно к какому народу, расе, вере ты принадлежишь...