Связанные венцом
Шрифт:
К тому времени, как заканчиваю последнюю, намеченную на сегодняшний вечер, мелочи становится больше. Навскидку, должно хватить на завтрак и обед. Поэтому, принимаю решение не злоупотреблять вниманием публики и сыграть еще только одну песню на бис. А затем отправиться на боковую. Отчего-то интуиция подсказывает, что Силу лучше застать меня в постели, чем в зале полном полупьяных мужиков.
Но я едва лишь успеваю дойти до середины, как по позвоночнику пробегает тревожный холодок. Словно электрический ток проскальзывает по поверхности кожи и заставляет встать дыбом тоненькие волоски на ней. Вскидываю голову, обвожу глазами помещение и натыкаюсь на разъяренный взгляд чернющих, как сама бездна, очей.
Сил в гневе. На лице ходят желваки. Губы сжаты в тонкую линию. Под правым глазом замечаю наливающийся сиреневым синяк. Левая бровь рассечена, и капелька крови скользит по виску. Отметины делают его вид еще более грозным и устрашающим. Ей, богу, как бандит с большой дороги.
Пальцы дрогнув, задевают не ту струну, но я быстро исправляюсь, понадеявшись, что захмелевшие слушатели не заметят моей ошибки. Нужно убираться отсюда, да побыстрее. Скандала я не хочу. Лучше решать такие вопросы наедине. Но муж сейчас в таком состоянии, что я не ручаюсь за его благоразумие. И хоть я решительно не понимаю, отчего он такой злой, но интуиция подсказывает, что нужно делать ноги.
Пропускаю последний куплет, заканчивая припев. Сгребаю мелочь в карманы, отсчитав положенный процент хозяину “Сытого кота”. И, пока его величество, усиленно работая локтями, пробирается сквозь толпу, даю стрекача.
Вселенная помоги! Надеюсь, я эту ночь переживу!
Глава 26
Сил
Город Цегрин, в двух шагах от таверны “Сытый кот”.
За несколько минут до описанных выше событий…
Челюсть ныла. Тот здоровяк неплохо сопротивлялся. И если б я был обычным человеком или среднестатистическим оборотнем, пришлось бы худо. Но дракон, даже ослабленный длительной болезнью, гораздо сильнее обыкновенных завсегдатаев таверн, подобных “Дрынь и бездне”. Приличного контингента, как в “Сытом коте”, там отродясь не водилось, зато желающих побузить навалом. Прелесть больших городов – без особых усилий находятся заведения и развлечения на любой вкус и кошелек.
На это я, собственно, и рассчитывал, когда расспрашивал о подработке у словоохотливого администратора гостиницы, будучи уверенным, что иллюзия королевского рода, надежно скрывает мою расу и позволяет избежать лишних вопросов и проблем с трудоустройством. А кулаками помахать – это разве такой уж труд? Хотя, откровенно говоря, я думал, что денег, заработанных в Бесоле, хватит до Заны. Но рухнувший мост спутал все карты, удлинив поездку на несколько дней. И, соответственно, сделав ее дороже.
Смахиваю кровь с брови – этот придурок таки умудрился задеть меня кастетом – и мечтательно прищуриваюсь. Еще пару минут, и я уже в номере. А там Ана. Такая милая, теплая, разомлевшая во сне. Признаюсь, есть в этом некое странное наслаждение – прижимать к себе хрупкое женское тело, ощущать рядом биение маленького сердечка. Раньше мне не приходилось столько ночей подряд проводит с одной и той же женщиной. Всегда предпочитал, чтоб мои… партнерши исчезали после оказанных услуг. Спать я люблю один. Любил…
Но как только переступаю порог постоялого двора, всю мою мечтательность, как рукой снимает. Замираю в дверях, будто ледяной водой облили. И такая же ледяная ярость пробирается под кожу, замораживая в жилах кровь.
Жена посмела меня ослушаться, посмела не подчиниться, не выполнить прямой приказ! Разве я не говорил ей оставаться в номере? Разве не заверял, что все способен решить сам? И что я вижу?
Ана, удобно расположившись у барной стойки, так чтоб было лучше видно все ее прелести, снова зачаровывает мелодичным голосом присутствующих здесь мужчин. И призывно сверкает глазами. И соблазнительно поглядывает из-под ресниц. И влечет, словно сказочная сирена. Пухлые яркие губы так и приковывают взгляд, заставляют думать о поцелуях. Не только меня, смею заметить.
Не удивительно, что монет в ее плошке в разы больше, чем может рассчитывать среднестатистический менестрель. Вряд ли только талант моей женушки подвиг этих мужланов расстаться со своими кровными. Я б тоже не поскупился, желая слушать и видеть ее как можно дольше. И мечтать… И представлять, что можно сделать с такой сладкой малышкой на прохладных простынях гостиничного номера.
И не имеет значения, что на ней иллюзия, которая полностью меняет внешность. Манящую душу не скроет ни один мираж.
Сейчас я готов перекинуть маленькую бунтарку через колено и как следует проучить. Неужели она не видит, как они смотрят на нее. Не догадывается, о чем думают? Или, наоборот, специально выставляет себя напоказ? Она ведь не настолько глупа, чтобы не понимать, что я способен ее обеспечить. Тогда ее маленький бунт стоит рассматривать с совсем другого ракурса. И этот ракурс мне совершенно не нравится.
Почувствовав меня, жена резко вскидывает голову. В огромных глазах отражается испуг. Значит, есть за ней вина. Иначе, с чего ей меня бояться? А так на воре и шапка горит.
Желание задать девчонке трепку усиливается. И сжечь дотла этот неприличный костюм. Кто ей только позволил щеголять в брюках?
Ожидаемо, что пока пробираюсь сквозь толпу, она успевает убежать. И хотя, поднимаясь в наш номер, мне удается немного остыть. Но как только вхожу в комнату, ярость снова взрывается внутри обжигающим холодным потоком.
Она замирает, смотрит на меня своими огромными глазами раненого олененка, и я замечаю, что в этих самых глазах, вместе со страхом и трогательной беспомощностью притаился вызов. Внутри от противоречий все разрывается.
– Я могу все объяснить! – заявляет она.
Криво улыбаюсь. Примерно этих слов я и ждал. Хоть наши женщины, хоть иномирные, а везде одинаковые.
– Не желаю слышать оправданий, – цежу сквозь зубы.
Она отшатывается, будто я ее ударил. Но упрямый подбородок вздергивается вверх.
– То есть, защищать свои поступки я не имею права? – с горечью уточняет Ана. – В твоем сознании я уже виновата, правильно?
– Разве ты можешь сказать мне что-то новое? – делаю шаг вперед.