Связанный гнев
Шрифт:
– Прелестно! Поручение Марии Владиславовны выполнил. Но есть еще одно поручение, довольно деликатное. Оно от Марины.
– Я не ослышался?
– Нет, Вадим. Марина Павловна просила передать тебе письмо.
– Какая Марина Павловна?
– Вадим!
– Прошу, князь Василий, голос не повышать! Я не помню о существовании никакой Марины Павловны. Письма мне ее не надо. Считайте, что и это поручение выполнили.
Закашлявшись, Новосильцев подошел к роялю. Кашляя, взял несколько мажорных аккордов. Осилив кашель, сел к роялю и заиграл шопеновский
Князь встал на ноги. Пройдясь по комнате, остановился у столика около богини Дианы и налил бокал вина. Слушал музыку, пил вино редкими глотками.
В гостиную вошел слуга. Новосильцев, увидев его, не прерывая игры, спросил:
– Что случилось, Закир?
– Дозволь говорить, барин.
– Слушаю.
– Ротмистр приходил.
– Тиунов?
– Так точно.
– Зови.
Закир ушел, не прикрыв за собой дверь. Звеня шпорами, вошел жандармский ротмистр.
– Здравствуйте, уважаемый Тиунов, – приветствовал пришедшего Мещерский. – Вы за мной?
– Так точно, ваше сиятельство! Но у меня убедительная просьба, чтобы остались ночевать у господина Новосильцева.
– Почему?
– Считаю долгом поставить вас в известность, что два часа назад в депо станции Златоуст была разогнана сходка мастеровых. Предполагаю, что вам лучше остаться у господина Новосильцева.
Новосильцев, перестав играть, вмешался в разговор:
– Ерунда, князь Василий. Я сам отвезу князя в Златоуст, ротмистр.
– Прошу извинить, но допустить этого не могу. За безопасность князя несу ответственность.
– В таком случае возьму эту ответственность на себя.
– Полагаю, что для этого нужно…
– Что именно? Повторяю, беру ответственность на себя. Князь – мой гость. Вы можете со своим конвоем вернуться в Златоуст. Князь у меня долго не задержится.
– Буду настойчиво протестовать.
– Похвально! Уверен, что князь оценит ваше упорство. Мне тоже нравится ваша бдительность. Князю приятно убедиться, как в Златоусте четко работает жандармское управление по охране законопорядка.
– Действительно, ротмистр, Вадим Николаевич прав. Он благополучно доставит меня в Златоуст. Вы же сами восторгались его лошадьми. Ответственность с вас снимаю, – сказал Мещерский.
– А чтобы убедиться, что князь приедет в дом управителя в сохранности, вы можете подежурить возле него.
Ротмистр, недовольно посмотрев на Новосильцева, звякнув шпорами, поклонившись, вышел из гостиной.
– Этого Тиунов мне не простит, – улыбнувшись, Новосильцев заиграл прерванную мелодию шопеновского вальса. – Летом на промыслах будет донимать старателей обысками.
– Зачем?
– Искать крамольную литературу. Владелец промыслов своим неуважительным отношением к его высокой особе кажется ему подозрительным.
– А ты своим предложением подежурить у дома управителя действительно мог его обидеть?
– Переживет! У меня гвардейская традиция не питать к жандармам уважения.
– У твоего Закира злой взгляд. Он татарин?
– Да. Закиру обязан
Окрест Златоуста в извечном карауле величественное горное царство трех Таганаев. Горы Уренга, Косотур, Татарка и Липовая ближе всех подступили к его населению.
Древний горный завод с титулом города с 1865 года расположился по увалам на берегах огромного пруда, образовавшегося в долине реки Ай от ее запруды.
В слободке за станцией Самаро-Златоустовской железной дороги на горном склоне с хвойным лесом, ухоженным, как парк, раскиданы казенные домики железнодорожников, а также жилища частных владельцев.
В пятистенной избе с тремя окнами по фасаду, с наличниками, украшенными кружевной резьбой, живет семья Архипа Рыбакова – гравера Князе-Михайловской оружейной фабрики.
В закатный час в ее горенке у окна с видом на Ветлужную улицу стоял Макарий Бородкин, любуясь отсветами закатного солнца на сугробных снегах.
В Златоусте Бородкин доживал вторую неделю. Приехал в него после встречи со Степаном Лыковым на шахте Косогорского рудника. По словам Лыкова, у него было предположение, что именно в Златоусте могли находиться их товарищи по Верх-Исетскому заводу, перебравшиеся туда на жительство после подавления забастовки. У Лыкова были также сведения, что в заводах возле Златоуста вновь сколачиваются очаги партийного подполья, и, будучи в этом уверен, он дал Бородкину пароль для контакта с Архипом Рыбаковым.
После встречи с Архипом Бородкин с сожалением узнал о безрадостном состоянии дел партийного подполья на казенных заводах Южного Урала, о присутствии в рядах подпольщиков разногласий из-за приверженности кое-кого из них к меньшевикам. Но тут же убедился, что революционная работа совсем не заглохла и лучше всего ведется железнодорожниками. Рыбаков трезвостью своих суждений произвел на Бородкина хорошее впечатление. Бородкин поделился с ним замыслами о работе на приисках под видом торговли. Замысел Рыбаков посчитал заслуживающим внимания, но предупредил, что, несмотря на вполне достаточные лично для него доказательства о принадлежности Бородкина к партии, его будут тщательно проверять товарищи в Златоусте и в Уфимской губернии, а это железнодорожники, в руках которых здесь ключевые организации революционного подполья большевиков.
Нашло одобрение Рыбакова и появление Бородкина в личине купеческого приказчика, и он посоветовал, укрепляя свои позиции в этом направлении, заводить знакомства с купцами, владельцами лавок и лабазов, а главное внимание уделять кустарям в артелях, изготовляющим известные всей России ножи и вилки из Златоустовской стали, и вновь подтвердил, что, возможно, в них он и найдет товарищей со своего завода, временно не объявивших о своей былой принадлежности к партии.
В Златоусте Бородкин поселился в надежном доме по адресу, данному ему Рыбаковым.