Сядьте на пол
Шрифт:
А теперь вспомним цитату, с которой начиналась данная глава. Газета Asian Times пугает американцев тем, что китайцы тратят на музыкальное образование детей в шесть раз больше денег. Дескать, это гарантирует им интеллектуальное превосходство. Но теперь можно сделать совсем другой вывод: китайцы увлекаются музыкой просто потому, что это… важная часть их языка! И если вы хотите сохранить у ребёнка абсолютный слух, то обучение китайскому языку с рождения поможет в этом больше, чем обучение музыке.
«Съездил к Маше в роддом, отвёз вещей и всякой еды. Пока она была в душе, потанцевал танго с Евой. И в голове сразу завертелась мелодия — словно что-то знакомое,
У каждого представителя племени Юпно, живущего на востоке Папуа-Новой Гвинеи, есть собственный «конггап». Переводится это как «голос предка» и представляет собой мелодию, которая состоит из одних гласных. Она длится всего несколько секунд — однако это не имя, потому что используется иначе. Проходя через землю соседа, необходимо громко петь его конггап, давая понять, что ты не чужак. Можно петь конггап другого человека, когда думаешь о нём или скучаешь. На похоронах все поют конггап умершего. А собственный конггап исполняется только во время ночного ритуала «общения с духами предков», когда все собравшиеся танцуют — и каждый поёт свою «личную песню».
Свой первый конггап ребёнок получает от матери вскоре после рождения: это своего рода персональная колыбельная. Достигнув юности, человек меняет свой детский конггап на новый — который он либо слышит во сне, либо придумывает самостоятельно, перебирая различные мелодии. Каждый конггап совершенно уникален и связан только со своим носителем, его нельзя передавать другим людям. Средний представитель племени Юпно может помнить и моментально опознавать несколько сотен личных мелодий [63].
Способность к запоминанию конггапов очень озадачивает исследователей: эти короткие, всего на нескольку секунд мелодии не имеют никакой структуры, которая позволяла бы упростить запоминание. Однако в данном исследовании, как и в многих других, отмечается: человеческому мозгу нужно менее секунды музыки, чтобы вызвать эмоциональную реакцию.
Подобные «короткие песни», хотя и не обязательно личные, есть и в других традиционных культурах. Японское «танка» буквально переводится «короткая песня». С XVI века известен и более лаконичный жанр — хайку, своего рода «недопетое танка», одностишие всего на один выдох, которое тем не менее может вызывать сильную эмоциональную реакцию.
Но подобное сокращение песен — редкое исключение в нашем мире, где музыка норовит зависнуть в ушах как можно дольше. «Дайте мне спеть эти пять нелогичных нот!», пел когда-то Борис Гребенщиков. Но я никогда не видел, чтобы БГ честно спел только пять нот и сразу ушёл со сцены. Если уж песня, то не меньше минуты. Если концерт — не менее часа.
Правда, при ближайшем рассмотрении поп-музыка представляет собой бесконечные повторы коротких мелодий. Наверняка это связано с особенностями нашей памяти: чтобы в ней задержаться, нужны повторы. Каждый повтор приятной мелодии мозг воспринимает как успех — и награждает нас дофамином. Получается эдакий паразитный нейрокод, который запускает в мозгу зацикленный контур возбуждения.
Именно здесь мы расстаёмся с музыкой, которой управляем мы сами, и попадаем в царство той музыки, которая управляет нами, как токсоплазма — кошками. Но в отличие от токсоплазмы, у наших мозговых паразитов есть более высокий уровень зацепки: музыка умеет зависать не только в ушах отдельного человека, но и в памяти целого социума. Причём качество музыки в этом процессе играет не самую важную роль:
«Павы, предпочитающие длиннохвостых павлинов, одобряются отбором исключительно по причине предпочтения таких же павлинов другими самками. Качества самого самца при этом произвольны и несущественны. В этом смысле, музыкальный фанат, жаждущий конкретной записи лишь на основании
Этими словами заканчивается 8-я глава книги Ричарда Докинза «Слепой часовщик» [64]. Данная глава посвящена эффекту «взрывной эволюции» на основе положительной обратной связи; история про половой отбор красивых, но бессмысленных павлиньих хвостов плавно переходит в аналогию с поп-музыкой. Любопытно, что сам автор теории полового отбора Чарльз Дарвин до таких смелых сравнений не дошел: он считал музыку «одной из самых больших загадок человеческой культуры».
Последователи Дарвина значительно продвинулись в исследовании «бессмысленной красоты». Но как показывает Докинз, даже сейчас среди них нет согласия. Некоторые эволюционисты считают, что длинный павлиний хвост является прямым «диагнозом» неких внутренних качеств самца, существенных для отбора (устойчивость к паразитам, например).
Другие же, включая Докинза, полагают, что увлечение самок длинными хвостами — это пример лавинообразного эволюционного процесса, который привёл к генетической победе «вкусов большинства» безо всякого практического смысла. То есть длинный хвост стал своего рода вирусом, «потому что девочкам нравилось». Последняя фраза в кавычках — почти точная цитата из «Истории Аквариума», где Борис Гребенщиков объясняет, почему они продолжали играть, несмотря на критику и прочие проблемы.
А почему девочке нравится определенная музыка? Например, потому, что нравится её компании, особенно девочкам-лидерам. Да и диджей по радио сказал, что этот хит занимает верхнюю строчку в чарте. И вот опять Докинз с примерами взрывной обратной связи, бессмысленной и беспощадной:
«Похоже, что это факт — многие люди купят запись единственно по причине покупки (или вероятности покупки) этой записи большим количеством других людей. Поразительное подтверждение этого факта заключается в практике звукозаписывающих компаний, посылающих своих представителей в ключевые магазины для скупки больших количеств их собственных записей, с целью поднять цифры продаж в том регионе, где у них есть шансы "взлететь". (Сделать это не так трудно, как кажется, потому что цифры Топ 20 основываются на продажах в небольшом количестве магазинов грамзаписи. Если вы знаете эти ключевые магазины, то вам не нужно покупать большую часть записей, чтобы оказать существенное влияние на общенациональные цифры продаж. Есть также достоверные случаи подкупа продавцов в этих ключевых магазинах). Подобный феномен самоценной популярности, хотя и в меньшей степени, известен в книгоиздательстве, женских модах, и вообще рекламы. Едва ли лучшее, чем можно прорекламировать какой-то товар, так это сказать о нём, что он пользуется спросом среди товаров этого вида».
Это конечно не означает, что популярность любой музыки определяется только рекламным бюджетом. Есть ещё множество эволюционных факторов, по-разному работавших в разные времена и в разных странах. Например, форма клавиатуры пианино определяет, какие мелодии на этом инструменте сыграть легче. Зато с пианино невозможно путешествовать; у бродяг и кочевников другие инструменты — и другая музыка.
А чем определяется длительность музыкального произведения? Ну явно же не вашим личным удовольствием! И не «развивающими особенностями» этой музыки для ваших детей. Длительностью управляет целая куча нечеловеческих параметров, начиная от формы носителей записи и заканчивая ценой аренды помещений. Никто не будет собираться на концерт ради «пяти необычных нот», поэтому вместе с парой-тройкой любимых песен вам придётся терпеть откровенную халтуру кумира, а то и вовсе левых музыкантов «на разогреве». Та же история происходит и в литературе, где никто не будет запускать печатный станок ради короткого стишка или рассказа; поэтому главная единица литературы индустриального мира — это роман.