Сыч — птица ночная
Шрифт:
Полюбовавшись в последний раз на свое подворье, я пришел к выводу, что в ближайшие сорок минут изменений не предвидится. Один вооруженный страж гулял по двору под фонарем, медленно наливавшимся сиреневым светом по мере сгущения сумерек, двое находились в доме. Женщины, как обычно, сидели на кухне — их расплывчатые силуэты, просвечивающие сквозь тюль кухонного окна, я мог наблюдать в бинокль.
— Я иду к вам, абреки, — плотоядно рыкнул я, соскальзывая вниз.
— На, посмотри — пойдет такой? — Поликарпыч встретил меня в сенцах с картонной коробкой, в которой что-то шуршало и брякало.
Осторожно отогнув край крышки, я заглянул внутрь и поневоле засмущался, сраженный плеснувшей навстречу укоризненной зеленью звериных глаз. Котяра имел место, рыжий, здоровенный, на вид ленивый и страшно обиженный, а к хвосту были прикручены скотчем две продырявленные жестяные банки из-под зеленого горошка.
— Здоровый больно! — усомнился я. — Ну и как я с ним? Рукавицы придется брать — порвет всего, пока вытащу.
— Не порвет, — Поликарпыч ловко ухватил кота за шкирку, выдернул его из коробки и поднес рыжую морду вплотную к своему лицу. Я инстинктивно зажмурился — сейчас вцепится!
— Мэоу! — утробно мявкнул кот и, вопреки ожиданию, стал отталкиваться от физиономии Поликарпыча передними лапами, не выпуская когтей.
— Ху-у-у! — Поликарпыч мощно дохнул на кота богатейшим чесночным ароматом — накануне тетя Маша наготовила ядреного холодца, до которого мой напарник был большой любитель.
— Уу-уяо!!! — нестандартно крикнул котяра, изо всей силы отворачивая морду в сторону, немного подумал и выдал что положено, в меру оскалившись:
— Фффа-а-а-а… — но как-то неубедительно, через силу, что ли.
— А ты говоришь… — победно констатировал Поликарпыч, водружая кота обратно. — Я его знаю — это соседский, Сашки-мясника. Ленивый, гад, — целыми днями спит и мясо трескает. Когда надо будет, возьмешь за шкварник и потрясешь.
— Сожрут, — пессимистично заявил я, ставя коробку в угол и вытаскивая из нычки под крайней половицей сверток с пистолетом. — Не жалко? Соседский все же.
— Не сожрут, — компетентно возразил Поликарпыч, наблюдая, как я напяливаю плечевую кобуру. — Когда приспичит, он летает как метеор. Поехали, что ли?
— Поехали…
Спустя восемь минут «Нива» притормозила в переулке за два дома до моей усадьбы. Взяв коробку с рыжим зверем, я напомнил Поликарпычу о бдительности и неспешной трусцой припустил по переулку к параллельной улице, на которую выходил тыл моего подворья.
Сумерки в этот вечер обычным порядком сгущаться не желали. Они уплотнялись со страшной скоростью, словно подстегивая меня: быстрее, солдат! Спеши собрать свой кровавый урожай, пока не ждут тебя, пока никто не знает, что ты есть. Ты волею судьбы получаешь значительную фору — для ворогов ты кошмарный фантом тьмы, поле брани в твоей власти!
Нащупав в заборе с тыльной стороны металлическую заслонку, я поставил коробку на землю и принялся осторожно расшатывать стальные штыри, вбитые в землю для крепления заслонки. Я вообще-то стараюсь быть оригинальным при исполнении различных акций, но в данном случае пришлось повториться — под давлением обстановочных факторов. Это я не про заслонку, а по поводу рыжего зверя с банками на хвосте. В свое время я уже развлекался подобным образом. Дело в том, что абреки для пущего спокойствия держат в усадьбе двух беспородных собак. Горцы привыкли, что на пастбище их покой охраняет целая свора четвероногих, и, будучи в долине, не изменяют этой привычке. С этими лохматыми двортерьерами я не знаком, а объяснить им, что я являюсь фактическим хозяином данного подворья и пришел восстановить историческую справедливость, полагаю, будет весьма проблематично. Стрелять в них рискованно: сумерки, собака гораздо менее статична, чем человек, — целиться намного труднее, тем более их две. Один неудачный выстрел, и шуму будет — вся округа сбежится. Нет, мы поступим по-другому. Я тут в свое время пытался соорудить бассейн, да все руки не доходили. Единственное, на что меня хватило, это завезти трубы да продолбить отверстие в заборе. А оккупанты, видите ли, данное отверстие заслонкой заделали, чтобы кабыздохи не убежали — человек тут не пролезет. Ничего — мы сейчас это дело поправим…
— Рррр? — послышалось за забором вопросительное рычание. — Гав-гав? — Как видите, моя конспирация идеальной оставалась совсем недолго — как раз до того момента, пока чуткие уши собак не обнаружили присутствие постороннего в охраняемой зоне.
— Сейчас, ребята, — один секунд, — пообещал я и, поднатужившись, выдернул второй штырь. Заслонка шлепнулась в снег. Из проема тотчас же показалась собачья морда и сверкнула в сумеречном свете белозубой пастью, вполне недвусмысленно оборотившись ко мне. Вторая псина, не сориентировавшись в габаритах, попыталась протиснуться в отверстие с первой особью, и на секунду обе они застряли, злобно рыча и взвизгивая. — А вот! — горячечно шепотнул я, выдергивая рыжего за шкирку из коробки и предъявляя псам для опознания. — Нравится?
— М-м-м-мао!!! — рявкнул рыжий, мощным рывком выворачиваясь из моей руки и устремляясь по улице прочь с оглушительным грохотом.
— Ауоввв-ррр!!! — истошно взвьши собаки, как пробки вылетая из заглушки, и, мгновенно утратив ко мне интерес, помчались вслед за котярой.
— Ну вот и славненько! — облегченно выдохнул я, просовывая голову в отверстие и прислушиваясь к шумам во дворе — показалось, что скрипнула входная дверь.
Нет, не показалось — кто-то вышел на крыльцо и окликнул часового по-чеченски:
— Ай, Беслан? Что за шум?
— Кошка, — неожиданно рядом ответил молодой голос — я замер и медленно втянул голову обратно, взяв на изготовку один из штырей, который оказался довольно увесистым. — Собаки за ней на улицу убежали. Через дырку убежали.
— Как убежали? Там же заслонка! — выразил недоумение мужик на крыльце. — Ну-ка сходи посмотри.
— И так иду, — недовольно огрызнулся молодой голос. — Я что, по-твоему, сам не знаю, как службу нести?! Если такой умный — иди сам охраняй. Тоже мне, командир нашелся!
— Я за старшего остался, — неуверенно напомнил тот, что на крыльце. — Ты слушаться должен. Смотри — скажу Аюбу, что ты не слушаешься!
— Стукач! Чтоб у тебя печень вытекла… — раздался сердитый шепот возле самого отверстия. Спустя пару секунд из отверстия показалась голова в вязаной шапке.
— Ва-а… — едва успела вымолвить голова, увидев меня, — я не дал развить дискуссию: чуть сместившись назад, тотчас же подцепил эту голову штырем под подбородок и резко рванул на себя вверх. Послышался характерный хруст, от которого все нутро мое невольно передернуло, затем раздался какой-то утробный бульк — и тело незадачливого часового осталось лежать без движения, прочно закупорив отверстие в заборе.