Сын Америки
Шрифт:
– Что-то не замечала, мистер Бриттен. – Вы не слышали, чтобы он кого-нибудь называл товарищ? – Нет, мистер Бриттен.
– Когда он входит в дом, он снимает шапку?
– Я как-то не обращала внимания, мистер Бриттен. Должно быть, снимает.
– Не случалось ли ему садиться в вашем присутствии без приглашения, так, как будто он привык бывать среди белых?
– Нет, мистер Бриттен. Он всегда стоит, пока я не скажу, чтоб он сел.
– Бывает, что он заговаривает первый, не дожидаясь, когда к нему обратятся?
– Что вы, мистер Бриттен! Он слова не скажет, если его не
– Теперь вот еще что, Пегги. Постарайтесь вспомнить, не растягивает ли он слова, когда говорит, знаете, на еврейский лад. Вы понимаете, я стараюсь выяснить, водится ли он с коммунистами.
– Нет, мистер Бриттен. Он говорит так же, как все негры.
– Где он сейчас, вы сказали?
– У себя наверху.
Когда голос Бриттена смолк, Биггер усмехнулся. Да, Бриттен хочет подловить его, найти против него улики, но ему не за что уцепиться. Вероятно, сейчас он придет к нему. Внизу послышались незнакомые голоса.
– Скорей всего, ее уже нет на свете.
– Да, пожалуй что. Они в таких случаях всегда спешат развязаться. Боятся, как бы их потом не опознали.
– А что старик говорит? Будет платить?
– Еще бы! Дочку-то хочется выручить.
– Ну так это десять тысяч собаке под хвост, вот что я вам скажу.
– Ему дочь дороже.
– Голову прозакладываю, что это красные решили пополнить свои фонды.
– Да ну!
– А что ж вы думаете, так оно и делается.
– Я бы их всех поодиночке перестрелял, и красных и некрасных.
Скрипнула дверь, и послышались еще шаги.
– Ну как, добились толку от старика?
– Пока нет еще. – Это был голос Бриттена.
– Он, верно, совсем раскис, а?
– Ну знаете ли, и вы бы раскисли на его месте.
– А полицию звать не хочет?
– Нет. Боится.
– Конечно, родным нелегко; но, если бы сказать этим бандитам раз навсегда, что никаких денег им не видать, они бы бросили это занятие.
– Брит, вы бы все-таки попробовали уломать его.
– Да, да, скажите ему, что тут другого ничего не придумаешь: надо звать полицию, и все.
– Что-то я не уверен. Не хочется мне его трогать. – Ну, в конце концов, это его дочь. Пусть делает как знает. – Да поймите, Брит. Ведь когда возьмутся за этого Эрлона, все равно без полиции не обойтись, и вся история попадет в газеты. Так дайте туда знать сейчас. Чем раньше полиция начнет действовать, тем лучше.
– Нет, я все-таки подожду распоряжений старика.
Значит, мистер Долтон не хочет вызывать полицию – это, во всяком случае, было ясно. Но надолго ли хватит его решимости? Как только задержат Джана, полиция вмешается в дело, потому что Джан расскажет достаточно, чтобы поднять на ноги и полицию, и газеты. Но что будет, когда Джан узнает потом, что Мэри похищена? Найдутся ли у него доказательства алиби? Если да, то полиция будет искать другого виновника. Опять начнут допрашивать его, Биггера, захотят узнать, для чего он солгал, будто Джан входил в дом. А может быть, подпись «Красный», которую он поставил под требованием денег, собьет их со следа и заставит думать, что это все-таки дело рук Джана или его товарищей. Ну кому придет на ум, что Мэри похитил Биггер? Биггер выбрался из шкафа и рукавом отер пот со лба. От долгого стояния на коленях у него затекли ноги, и в икрах словно иголками покалывало. Он подошел к окну, поглядел на пляску снежных хлопьев. Ветер все крепчал, разыгрывалась настоящая метель. Снег падал не сверху вниз, а сыпал во все стороны, наполняя мир белой бушующей бурей. Видно было, как при каждом порыве ветра хлопья долго кружились на одном месте, точно маленький снежный смерч.
Окно выходило в переулок, упиравшийся в Сорок пятую улицу. Биггер попробовал открыть его; рама подалась, сначала немного, потом пошла кверху с громким скрипучим шумом. Кто-нибудь слышал? Он подождал, ничего не случилось. Ладно! На худой конец он сможет выскочить из этого окна и убежать по переулку. Окно было на втором этаже, и прямо под ним намело высокий сугроб. Он закрыл окно и снова лег на кровать, выжидая. На лестнице раздались тяжелые шаги. Да, кто-то поднимается сюда! Он сразу весь окостенел. В дверь постучали.
– Да, сэр!
– Открой!
Он зажег свет, отворил дверь и увидел перед собой белого человека.
– Ступай вниз, тебя зовут.
– Да, сэр.
Человек посторонился, и Биггер мимо него прошел в коридор и спустился в котельную, чувствуя на своей спине его взгляд, и слыша приглушенное дыхание пламени в топке, и видя перед собой окровавленную голову Мэри с завитками агатово-черных волос, блестящими и слипшимися от крови на смятых газетах. У котла стоял Бриттен и еще трое белых.
– Привет, Биггер!
– Здравствуйте, сэр, – сказал Биггер.
– Слыхал, что случилось?
– Да, сэр.
– Вот что, приятель. Здесь все свои, и дальше это не пойдет. Скажи мне, как по-твоему, тут замешан Джан?
Биггер опустил глаза. Он не хотел торопиться с ответом и решил про себя, что не нужно слишком прямо обвинять Джана, так как это повлечет подробный допрос. Он только намекнет, только наведет их на след Джана.
– Не знаю, сэр, – сказал он. – Ну а как тебе кажется? – Не знаю, сэр.
– Ведь ты его здесь вчера вечером видел, правда?
– Да, сэр, видел.
– Ты можешь подтвердить под присягой, что это он велел тебе снести сундук вниз и оставить машину у подъезда?
– Я… я могу подтвердить под присягой все, что правда, сэр.
– Было заметно по его поведению, что у него что-то на уме?
– Не знаю, сэр.
– Как ты сказал – в котором часу ты ушел отсюда?
– Около двух, сэр.
Бриттен повернулся к остальным; один из них стоял у самого котла и грел руки, заложив их за спину. Ноги его были широко расставлены, в углу рта торчала сигара.
– Это его работа, этого красного, – сказал ему Бриттен.
– Факт, – сказал человек, гревший руки. – Зачем ему понадобилось заставлять этого парня стаскивать вниз сундук и оставлять машину на дворе? Для отвода глаз, ясно.
– Слушай, Биггер, – сказал Бриттен. – Неужели ты ничего не заметил в нем особенного? Ну, может быть, он нервничал, был возбужден, а? О чем он с тобой вообще говорил?
– Про коммунистов говорил…
– Он уговаривал тебя вступить в партию?
– Он мне дал те книжечки, чтоб я их прочел.