Сын Архидемона (Тетралогия)
Шрифт:
– Я эльф.
– По барабану. Эротики в таком зрелище нету, будь ты хоть сама Мисс Вселенная. Разве что для законченных извращенцев.
– Мне рассказывали, что все демоны и есть извращенцы. Это неправда?
– Ну, в какой–то степени правда… – задумался я. – Некоторые… многие… большинство… почти все. Но только не я.
Вообще–то, она права, всевозможный разврат для демонов – норма жизни. Ведь демоны – темные существа, а это означает беспредельную эгоистичность. Собственно, в этом и есть ключевое различие между Тьмой и Светом – эгоизм или альтруизм. Любовь к себе
Неудивительно, что эти существа порочны до мозга костей.
Конечно, иногда попадаются и исключения. Я, например (хотя я не совсем демон!). Но это именно исключения из общего правила – в семье не без урода, как говорится.
А поскольку живут демоны неограниченно долго (теоретически), обычные пороки им со временем приедаются. Молодым монстрам много не нужно – пожрал, спарился и счастлив. Другое дело – старые и искушенные. Этих не удовлетворяют простые гастрономические удовольствия – им нужно что–нибудь более изощренное, способное на достаточно долгий срок занять больную фантазию.
Носящий Желтую Маску, например, кайфует от плетения интриг – для него весь мир, как одна большая шахматная доска. Шаб–Ниггурат живет битвами и кровопролитием, наслаждается смертью, жаждет массовых убийств и разрушений. Нъярлатхотеп… тут вообще сложно, в человеческих языках и названия–то нет для его хобби. Но Бокасса и Гренуй рядом с ним просто отдыхают.
Ну а С’ньяку, по–моему, осточертело все без исключения – теперь он мучим вселенской скукой, абсолютно ничем не интересуясь. Все уже перепробовал, все надоело.
Я простоял в темном коридоре довольно долго. Стоял себе, молча уставившись на каменную стену, думал о всякой ерунде. Как я обычно и делаю. Аурэлиэль что–то задерживается – видно, что–то несвежее за ужином скушала.
– Ты все еще там, демон?! – встревоженно окликнули меня.
– Куда ж я с подводной лодки денусь? – прохрипел я. – Стою, сторожу.
– Не молчи, говори что–нибудь!
– Слушай, ну что мне тебе, анекдоты рассказывать?
– Хотя бы анекдоты! – чуть не расплакалась Аурэлиэль. – Мне страшно! Тут такие жуткие тени…
– Пока–пока–покакаем… – замурлыкал я мушкетерскую песенку. – А как там дальше?..
– Знаешь, патрон, ты бы прекратил кривляться… – тревожно подал голос Рабан. – Здесь и в самом деле что–то нехорошее… Что–то в атмосфере такое чувствуется… зыбкое такое, неощутимое. По–моему, тут какая–то дрянь долбит по мозгам…
– Угу. Правда, что ли? Я ничего не чувствую.
– И не почувствуешь, пока у тебя есть я. А вот эльфы к таким вещам как раз очень чувствительны…
– Демон, ты еще не ушел?! – тревожно крикнули из темноты. – Я возвращаюсь!
– С облегченьицем, – проворчал я, открывая дверь.
В пляшущем огоньке свечи отразилось порозовевшее лицо эльфийки. Аурэлиэль бросила на меня стыдливо–гневный взгляд, явно уязвленная тем, что я присутствовал при таком низменном действе, как отправление ее естественных нужд.
– Позор на всю оставшуюся жизнь? – посочувствовал я. – Ладно, пошли к остальным.
– Пошли… – пробормотала Аурэлиэль, делая шаг и…
Раздался жуткий треск. Эльфийка истошно завопила, проваливаясь сквозь пол. Светильник выпал из руки и улетел в темноту.
Я метнулся вперед, но запоздал на какую–то долю секунды. Пальцы мазнули по кончикам пальцев Аурэлиэль, но не успели ухватиться. Душераздирающий крик, стук падающих досок, странное гудение… а потом тишина.
– Ариэль, ты куда? – растерянно крикнул вслед я.
Мне никто не ответил. Я остался один в кромешной тьме.
Глава 11
Колодец, в который провалилась Аурэлиэль, выглядит весьма зловеще. Судя по всему, в былые времена эта дыра служила мусоропроводом – выбрасывать объедки. Покидая замок, его обитатели прикрыли яму досками, но далеко не самыми лучшими. За прошедшие годы они вконец прогнили, едва не рассыпаясь в труху.
Чтобы проломить обветшавший настил, хватило одной–единственной эльфийки.
– Что будем делать, патрон? – обеспокоенно поинтересовался Рабан.
Я даже не стал отвечать. По–моему, совершенно очевидно, что тут нужно делать. Был бы я человеком – пошел бы будить остальных, добывать веревки и все такое. Но я яцхен – а значит, вполне справлюсь и в одиночку, без вспомогательных приспособлений.
Аккуратно складываем крылья, вытягиваем хвост стрункой и лезем в дыру. Восемь конечностей цепляются за осклизлые стены с обезьяньей ловкостью, жесткое суставчатое тело изгибается на манер сороконожки. Обзор не самый лучший – жаль, что не могу повернуть голову. К счастью, мое тринокулярное зрение позволяет обойтись и без этого. Темнота – тоже не помеха, я отчетливо различаю очертания предметов даже при полном отсутствии света.
Все ниже и ниже. Какой длинный колодец, однако. У меня дурные предчувствия – обычный человек, грохнувшись с такой высоты, ушибами может и не отделаться. Эльф тоже. Как бы не оказалось, что спасать мне уже некого…
Чувствую себя пауком в норе. Весь перепачкался в крысином дерьме и еще какой–то гадости. Хотя что еще можно встретить в мусоропроводе? Ежевичный крем?
Впрочем, он тут вполне может найтись. Только уже не очень съедобный.
…кто ты такой?..
Блин нагад! Это что еще такое?! Такое ощущение, что ко мне пытаются забраться в голову! Странное такое чувство – словно ощупывают череп липкими пальчиками… изнутри.
…как тебя зовут?..
– Пошли вон! – прохрипел я неизвестно кому.
…больно!..
– Не беспокойся, патрон, этих я сюда не пущу! – горделиво ответил Рабан. – По сравнению с Йог–Сотхотхом это просто семечки!
Это верно, наш Папа–Червяк проломил защиту керанке, словно паутину смахнул. Но на то он и архидемон. А эти… кто они такие, кстати? Или тут правильнее спросить – что это такое?
– Где–то посередине, наверное, – задумчиво ответил Рабан, продолжая отгонять от моей головы этих паразитов. – По воздействию похоже на потерянные души. Я с таким уже сталкивался – давно, еще в нашем с Волдресом родном мире. У нас там такое не редкость.