Сын архидемона
Шрифт:
– Телекоммуникации?
– Целая куча.
– Биотехнологическая промышленность?
– А это что такое?
– Шестая стадия, – подытожил Джемулан, засовывая руки глубоко в «облако». – Шестая стадия техногенной цивилизации. Вакуумный мир такого типа по соседству только один. Наверное, твой. Земля, говоришь?
– Земля.
– Есть Земля, – кивнул Джемулан, поминутно сверяясь со своим «справочником». – Земля-2006, правильно?
– Угу.
– Соседние миры: Эйкр, Хорадзима, Лэнг, Похъёла, Лабиринт, Хвитачи, Пустынь, Парифат, Меру, Идавёль,
– Угу, все правильно, это наши соседи, – подтвердил я. – Хотя про некоторые я впервые слышу.
– Это еще только материальные и полуматериальные миры – вяло ответил Джемулан.
– А какие еще бывают?
– Энергетические, астральные, полухаотические, недоступные и не поддающиеся четкой классификации. Мы учитываем только такие миры, в которых могут длительное время находиться материальные объекты. Остальные просто пропускаем – а их, кстати, ничуть не меньше, чем материальных. Некоторые даже считают, что гораздо больше хотя это спорный вопрос.
– Угу.
– Кстати, я где-то уже слышал о твоем мире, – неожиданно заявил Джемулан. – Где же, где же а, вспомнил. Сестра одно время им интересовалась.
– У тебя есть сестра? – удивился я.
– А почему у меня не может быть сестры? У меня даже две сестры – Бьянка и Орденозия.
– Красивые?
– Это мои сестры, полудурок. Они идеальны.
– Познакомишь?
– Думать забудь. Я всяких уродов к своим сестрам близко не подпускаю.
– Я не урод.
– В зеркало посмотрись.
Надо было обидеться, но чего уж там. Всяким си-дам не понять, что истинная красота – в душе. Красота же внешняя хотя и приятна глазу, но ведет к развитию худшего из смертных грехов – гордыни. А значит, стремиться к ней незачем, и коли уж ты уродлив – радуйся этому всем сердцем.
Это меня Торквемада научил, чтобы я не комплексовал.
– Твои сестры тоже энгахи? – спросил я.
– Нет.
– А кто?
– Какое тебе до этого дело?
– Интересно.
– Бьянка владеет музеем искусств, а Орденозия – ют этим рестораном, – неохотно ответил Джемулан.
– А, так вот почему у тебя тут неограниченный кредит Это она интересовалась моим миром?
– Нет, Бьянка.
– А зачем ей?
– Понятия не имею. Наверное, хотела там что-нибудь украсть для своего музея. Она постоянно носится по разным мирам в поисках всякой дряни. Я этого не одобряю. Много раз ей говорил – бросай, вляпаешься однажды.
– Ты же сказал, что она не энгах.
– У Бьянки есть орбисальт.
– Орбисальт? Это что такое?
– Вид континуумохода.
– А это что такое?
– Машина для межмировых путешествий, полудурок.
– Угу. Я это знал, просто забыл.
– Ты долго еще собираешься есть? – сухо спросил Джемулан.
Я внимательно посмотрел на заваленный стол, пару секунд подумал и принялся швырять в пасть жареные крылышки какой-то неизвестной птицы. Надо торопиться, пока у моего куратора не кончилось терпение. Когда еще представится случай так набить топку?
– Ты – начал выходить из себя Джемулан.
– Здравствуй, братишка, – перебил его женский голос. – Мог бы и предупредить, что заглянешь.
Джемулан замолчал, недружелюбно глядя на подошедшую девушку. Я тоже уставился на нее во все глаза – не отрываясь, впрочем, от заглатывания пищи.
Значит, это и есть Орденозия. Да, действительно очень красивая. С братом у них явное семейное сходство, только сестричка немного ниже ростом, поуже в плечах и с приятными округлостями. Кстати, остроконечных ушей совсем не видно – тщательно спрятаны в прическе.
Выглядит Орденозия лет на двадцать пять. Но на деле ей запросто может оказаться и пятьсот, и тысяча – это же сидка или сидиха? или сидица? Понятия не имею, как называть женщину-сида. Помнится, Аурэлиэль целую лекцию прочла на тему того, что слово «эльф», как и «человек», женского рода не имеет наверное, и у сидов так же.
– Как жизнь? – спросила Орденозия, усаживаясь рядом и окидывая меня равнодушным взглядом. – Это кто с тобой?
– Стажер, – буркнул Джемулан. – Я за ним приглядываю, пока не освоится.
– А я думала, ты зверушку завел, – усмехнулась Орденозия.
– Уж лучше бы зверушку.
Я хотел было сказать этим двоим, кто они такие, но у меня не получилось. Все это время я не переставал кушать – скромно и деликатно кушать пока не обнаружил, что очередной бутерброд не лезет в рот.
Там тупо закончилось место. Я полностью заполнил живот, туго набил горло, и теперь из пасти у меня текла какая-то жижа. Джемулан с Орденозией взирали на это с нескрываемым отвращением, а я их даже не осуждал – самому противно. Но я все-таки со вчерашнего вечера не жрамши – даже поросенка не дали скушать то бишь карася, а не поросенка.
– Я бы на твоем месте выбрала кого-нибудь поприличнее, – облила меня презрением Орденозия. – Это существо перепачкало мою скатерть.
– А что мне еще делать, если у вас тут салфеток нет? – наконец сумел выговорить я. – Облизывать руки я не привыкши, уж звиняйте.
Орденозия посмотрела на меня как на слабоумного и опустила руку в небольшое углубление в центре стола. То мгновенно наполнилось водой – искрящейся, жемчужно-прозрачной.
Вот блин. А я-то думал, что это пепельница такая. Курева у меня с собой нет, так что до проверки дело не дошло.
– И кидать кости под стол тоже не надо, – добавила Орденозия.
– Я и не кидаю, – удивился я. – Сами поглядите.
Орденозия недоверчиво приподняла край скатерти и воззрилась на совершенно чистый мраморный пол. Он был настолько чист, что в нем отразилось ее лицо.
– А куда же ты тогда девае ты их что, тоже ешь? – приподняла брови сидка.
– Я всеядный, – спокойно ответил я. – Дайте мне жареный кирпич с хорошим гарниром – я и его сгрызу.
Судя по выражению лица Орденозии, она не считала, что этим стоит гордиться.