Сын Бога Грома
Шрифт:
— Сампса, прекрати мне угрожать! Аренда уплачена, так что без моего согласия ты не вправе разорвать наш договор.
Рутья пронзительно взглянул на Нюберга. На мгновение в его синих глазах сверкнула молния и на лице показалось настоящее выражение сына Бога грома. Пахнуло мрачным духом Туонелы и всех будто обожгло огненной лавой Хорны.
Нюберг вздрогнул, смутился, опустил глаза и замолчал.
Шум в магазине смолк.
Рутья повернулся к старухам и спросил, в кого они верят. В какого бога?
Бабки почувствовали, что в этот момент в деревенской лавке происходит что-то значительное и необыкновенное. Они побледнели и наперебой
— И всегда в него верили! Молодому-то хозяину «Ронкайла» это давно хорошо известно!
Рутья внимательно посмотрел на женщин. Да, плохи дела в Финляндии, если даже такие старухи верят в не того бога. Ладно, они пусть и дальше верят, но вот хозяина магазина непременно надо обратить в истинную веру. Тогда он и покупателей будет наставлять на правильный путь. Ведь у него одного не хватит сил и времени обратить в свою веру всех жителей деревни, помощники окажутся кстати. И тут же Рутья решил, что с сегодняшнего дня Нюберг должен начать поклоняться Богу плодородия Ягрясу и Покровителю весны и растений Сампсе Пеллервойнену. Совершенно не годится, чтобы на его земле работал человек, который ходит в церковь, поет там в хоре и молится чужому богу.
— Имей в виду, Нюберг, если я еще хоть раз встречу тебя в церкви, мгновенно расторгну наш договор. Отныне ты должен молиться только одному Богу — Сампсе Пеллервойнену, настоящему Покровителю земледельцев.
И Сампса снова посмотрел на Нюберга сверкающим взором. Тот попятился и, не произнеся ни слова, скрылся за прилавком с морожеными продуктами.
Выходя из магазина, Рутья повернулся к хозяину магазина:
— А ты, торговец, должен поклоняться исключительно Богу Пааре. Возмутительно, что финский торговец молится Иисусу, когда на свете существует Паара!
Садясь в машину, Рутья оглянулся и увидел за стеклом витрины магазина встревоженные и недоуменные лица. Подростки, обычно с великим подозрением и недоверием относящиеся ко всему, что говорят и делают взрослые, не понимали, что им теперь думать про помещика Ронкайнена: то ли свистеть и улюлюкать вслед, то ли смотреть с обожанием и считать кумиром.
Рутья решил прокатиться до центра деревни и взглянуть на церковь. Запланированную деятельность следовало начинать с изучения молебных мест противника.
Проехав несколько километров, Рутья огляделся по сторонам и понял, что не знает, куда рулить. Следовало, пожалуй, постучаться в ближайший дом и спросить дорогу, чтобы не наматывать лишние километры.
Увидев в одном из дворов пару, сидящую на веранде, он завернул туда.
Заглушил мотор, опустил боковое стекло, высунулся и крикнул:
— Вы не подскажете, мне надо доехать…
Больше он ничего не успел спросить. На веранде мужчина и женщина бурно ссорились. Им было лет по тридцать, они кричали, поливая друг друга грязной бранью. Мужчина, сидевший в плетеном кресле, кричал, что жена шлюха, алкоголичка, дура и страшилище. Женщина повернулась к Рутье и сказала, что не стоит обращать внимание на мужа, поскольку он просто недалекий ревнивец и глупый черноносочник [1] . При этом она была совершенно пьяна, а муж трезв как стеклышко.
1
Игра слов, по-фински mustasukkainen — значит «ревнивый» или «в черных носках» (прим.
Рутья попытался рассмотреть, черные ли носки на мужчине. Но, к своему удивлению, заметил, что тот сунул волосатые ноги в сандалии вообще без носков.
Рутья вознамерился их успокоить. Он обратил внимание женщины на то, что ее муж обут на босу ногу, поэтому неразумно упрекать его в том, что он носит черные носки. А мужчине объяснил, что пьянство — совсем неплохое занятие и на небесах живет Бог — Покровитель пьяниц, по имени Пелто-Пекка. И не стоит упрекать жену в том, что она служит этому богу.
Услышав про какого-то Пелто-Пекку, мужчина окончательно вышел из себя. Женщине тоже не понравилось, что незнакомец обсуждает ноги ее мужа. Поднялся невообразимый гвалт. И Рутья счел за благо поскорее завести мотор и уехать.
Вдавив педаль газа в пол, он мчался вперед, думая, что финны и вправду чудной народ, раз поднимают шум из-за абсолютных мелочей и ссорятся хуже, чем мыши в Хорне.
Между тем дорога привела Рутью в центр деревни. Это было небольшое поселение неподалеку от столицы — несколько магазинов, пара заправок, школа и аптека. На возвышении стояла церковь, ее было видно издалека. На золоченом куполе красовался большой крест, из чего Рутья сделал вывод, что сюда ходят молиться христиане.
Рутья въехал в церковный двор и остановил машину на самом краю травы и песка, которым были посыпаны кладбищенские дорожки. Захлопнув дверь, вышел из машины и направился к главному входу.
Идя по песчаной дорожке в церковь, сын Бога грома говорил себе, что не собирается ссорить паству и интриговать за спиной Иисуса. Он был уверен, Иисус сам захочет с ним сотрудничать.
глава 8
Насколько Рутье было известно, Иисус пришел на землю около двух тысяч лет назад. Значит, потребуется не меньше времени, чтобы истинная финская религия смогла вновь укрепиться. Рутья вспомнил, что Христу было чуть за тридцать, когда его распяли. Нет, такой судьбы, пожалуй, следует избегать. Особенно осторожно надо действовать поначалу.
Церковь в деревне Сунтио была симпатичным деревянным зданием, выкрашенным в красный цвет. Острый верх был покрыт смоленой крышей. Над ней возвышался небольшой позолоченный купол. Церковный двор с прилегающим к нему кладбищем окружал невысокий забор из необработанного природного камня. От калитки к главному входу вела аккуратная посыпанная желтым песком дорожка. Рутья даже немного разозлился от того, что жители деревни построили такую красивую церковь своему неправильному богу. Могли бы соорудить что-нибудь попроще.
Дверь в церковь была распахнута. Рутья зашел. Внутри никого не было. Широкий проход вел к алтарю. Посчитав скамьи, Рутья прикинул, что зал вмещает триста или четыреста человек. Над главным входом возвышался балкон, там виднелся орган. Напротив, на противоположной стороне над алтарем висела картина «Распятие Иисуса». Рутья остановился, рассматривая картину с изображением завершения земного пути его коллеги. И даже почувствовал к Иисусу профессиональное сочувствие. На его взгляд, как-то не слишком гуманно вешать такую жестокую картину там, куда люди приходят молиться. Рутья подумал, что люди вообще странные существа: сначала они жестоко убивают Божьего сына, затем раскаиваются и рисуют убитого. А в довершение вешают картину на всеобщее обозрение на самое священное место храма.