Сын человеческий (сборник)
Шрифт:
Эти общественные изменения происходили во всемирном масштабе. С появлением трансмат-сообщения мир превратился в одну большую деревню. Все ее жители говорили на одном языке — английском — и даже думали одинаково. Культурно и генетически они тяготели к смешению рас. Для развлечения туристов тут и там еще оставались фрагменты исторически чистого прошлого, но к концу XXI века жители Карачи, Каира, Миннеаполиса, Афин, Аддис-Абебы, Рангуна, Пекина, Канберры и Новосибирска как внешне, так и по поведению практически не отличались. Национальные границы и древние концепции суверенных государств с появлением трансмат-сообщения отмерли сами собой за очевидной абсурдностью.
Но этот грандиозный общественный переворот, принесший с собой всеобщее счастье, покой и комфорт, также привел к колоссальной
Это сделал Краг. Он предложил миру синтетических людей, гораздо более разносторонних, чем роботы, долговечных, умелых и беспрекословно подчиняющихся Человеку. Их не нанимали на работу, а покупали, и по всеобщему согласию они считались не людьми, а предметом собственности. Короче, они были рабами. Мануэль нередко задавался вопросом: может, было бы проще обойтись одними роботами? Андроиды до неприятного походили на людей, и не ясно, будут ли они вечно довольствоваться ролью вещей.
Под прозрачной кабиной возникал и пропадал в темноте один «инкубаторный» зал за другим. Все залы были пустыми, если не считать одиноко сидящего за пультом андроида. Все искусственные люди проводят первые два года жизни в таких герметичных камерах, пояснил Бомпенсьеро. В простирающихся под плывущей в воздухе кабиной залах «дозревали» андроиды самых разных возрастов — от нескольких недель до двенадцати месяцев и более. В некоторых залах камеры были открыты, и группы техников-бета готовили их к приему новых зигот на стадии затравки.
— А в этом зале, — сказал Бомпенсьеро, когда Мануэль уже потерял счет одинаковым цехам, — содержатся андроиды на самой последней перед «рождением» стадии. Как насчет того, чтобы спуститься и понаблюдать процесс вблизи?
Мануэль кивнул.
Бомпенсьеро щелкнул тумблером. Кабина перешла с одного рельса на другой и по спиралевидным направляющим медленно съехала на пол. Они вышли, и возле одной из инкубаторных камер Мануэль увидел целую армию гамм.
— Питательный раствор из камеры откачан. Уже минут двадцать «новорожденные» дышат воздухом — впервые в жизни, кстати. Вот, видите — открываются створки люка. Подойдите поближе, мистер Краг, подойдите поближе.
Створки люка разошлись в стороны. Мануэль заглянул внутрь.
Он увидел двенадцать взрослых андроидов — шестеро мужчин и шесть женщин, безжизненно распростершихся на металлическом полу. Рты у них были безвольно приоткрыты, в глазах застыло бессмысленное выражение, руки и ноги еле заметно подергивались. Они казались совершенно беспомощными. Лилит, подумал Мануэль, Лилит!
— За два года в «инкубаторе», — прошептал Бомпенсьеро, — андроид достигает полной физической зрелости. У человека на это уходит тринадцать-пятнадцать лет. Это еще одно генетическое усовершенствование, предложенное вашим отцом в целях экономии. Так что андроидов-младенцев вы здесь не увидите.
— Прошу прощения, — обернулся к нему Мануэль, — но разве я не слышал где-то, что мы выпускаем детей-андроидов для усыновления женщинами, которые не могут…
— Пожалуйста, — оборвал его Бомпенсьеро, — не надо, мы не обсуждаем…
— Он осекся, словно вспомнив, с кем он разговаривает, и продолжил уже спокойней: — Я впервые слышу о таком. У нас на заводе ничем подобным на занимаются.
Гаммы вынесли двенадцать «новорожденных» из камеры и усадили каждого в странное приспособление — что-то среднее между
— Они еще не умеют пользоваться своей мускулатурой, — пояснил Бомпенсьеро. — Они не знают, как стоять, ходить, — ничего не знают. В этих тренажерах, развивающих мышцы, они проведут месяц и полностью обретут контроль за своим телом. Теперь, если мы вернемся…
— Эти андроиды, которых мы только что видели, — поинтересовался Мануэль, — конечно же, гаммы?
— Альфы.
— Но они казались такими… такими… — ошарашенно выдавил Мануэль, — …слабоумными.
— Это же «новорожденные», — пояснил Бомпенсьеро. — А вы как думали: альфы только выходят из «инкубатора» и сразу за компьютер?
Они возвратились к кабине.
Лилит!
Мануэлю показали, как молодые андроиды учатся ходить. Как они спотыкаются, падают, смеются, и в следующий раз у них получается уже лучше. Ему показали класс, в котором андроидов обучали контролировать анальный сфинктер. Ему показали гипнопедический класс, где несколько десятков бет дремали с шлемами на головах. Он позволил торжественно облачить себя в такой шлем и прослушал урок английского языка. Как услужливо пояснил Бомпенсьеро, происходило что-то сродни Божественному акту вдыхания души: в чистый мозг вкладывалось то, из чего должна была сложиться личность. Обучение, услышал Мануэль, длится у гамм один год, у бет — два и у альф — четыре. Таким образом, путь от «зачатия» до полной зрелости андроид проходит максимум за шесть лет. Мануэль никогда раньше не задумывался об этом. Раньше ему бросались в глаза в андроидах только знакомые человеческие черты. Теперь они отошли на второй план, и выступила явная чужеродность. Это что же получается? Тор Смотритель, который, как иногда кажется, знает и умеет все, — ему всего девять-десять лет от роду? А прекрасная Лилит Мезон — сколько ей? Семь? Восемь?
Мануэлю внезапно очень захотелось убраться с завода, и как можно скорее.
— Сегодня мы выпускаем, так сказать, в большой мир группу бет, — говорил Бомпенсьеро. — Сейчас они проходят последний экзамен — язык, координация движений, рефлексы. Корректируется метаболизм… ну и еще всякое разное. Может, вы хотели бы лично проверить их…
— Нет, спасибо, — произнес Мануэль. — Завод, э… э… произвел на меня неизгладимое впечатление. Но, боюсь, я и так уже отнял у вас слишком много времени, а у меня в другом месте назначена встреча, так что прошу прощения, но…
На лице Бомпенсьеро было написано явное облегчение.
— Как вам угодно, — любезно произнес он. — Но, как вы понимаете, мы всегда к вашим услугам, и если вы еще раз окажете нам честь своим посещением…
— Прошу прощения, где здесь ближайшая трансмат-кабина?
22:41, СТОКГОЛЬМ. Переместившись на запад, в Европу, Мануэль потерял остаток дня. Его встретил темный холодный вечер. Ярко блестели звезды, а пронзительный, пахнущий слякотью ветер поднимал волны в заливе Мяларен. На всякий случай, страхуясь от гипотетически возможной слежки, он перенесся в вечно бурлящий людьми вестибюль великолепного старого Гранд-отеля. Дрожа от холода и с трудом разбирая дорогу в промозглой осенней мгле, он пересек площадь, вошел в трансмат-кабину за серой громадой Королевской Оперы, прижал большой палец к пластине, считывающей рисунок капиллярных линий и передающей информацию на компьютер финансового управления, и через секунду оказался на побережье Балтийского моря в старом почтенном квартале Остермальм. Сейчас это был квартал андроидов. Он поспешил по улице Ярла Биргера к некогда шикарному зданию постройки XIX века, в котором жила Лилит. Замедлив шаг перед входом, он осторожно огляделся, убедился, что вокруг ни души, и стрелой метнулся через огромные двери — почти ворота. Робот-привратник оглядел его и бесцветным голосом осведомился, что ему здесь надо.