Сын дракона, внук дракона
Шрифт:
Словно подслушав мои мысли, голубое пламя стало еще ярче, причиняя страдания глазам. Ведь закрыть их я не мог. Я остервенело принялся царапать когтями эту магическую стену, превосходно сознавая бессмысленность и безнадежность такой попытки. Голубое свечение очень быстро вынудило меня отвернуться, ведь я не хотел лишиться зрения.
И тогда ужас и озлобление сменились безразличием и тупой покорностью судьбе. Непрерывное струение Бифреста плотно прижало меня к огненой стене, буквально не давая пошевелиться.
Голос прозвучал ниоткуда. Он возник во мне. Не внутри меня, а именно во мне.
Что он спросил — я не понял, да и не стремился понять. Я был измучен, я отчаялся, я был ограблен… Что еще?
Вопрос повторился.
Я вяло выругался. Сговорились, что ли? если спрашивают — обязательно так, чтобы я не понял.
— Дракон и не может понять моих вопросов, — укоризненно ответил голос.
Я встрепенулся.
— Ты намекаешь, что я уже дракон более, чем человек?
— Разве здесь нужны намеки?
— Тебе-то что? — огрызнулся я, снова укладываясь на мостовую.
— Мне есть дело до всех людей.
— Ты же сам утверждаешь, что я дракон.
— Я этого не говорил.
— Софистика, казуистика и прочая …истика.
— Оглянись во злобе.
— Во гневе.
— Нет, во злобе. Гнев благороден…
Я тяжело вздохнул, выпустив из ноздрей клубы сернистого дыма.
— Нельзя предаваться отчаянию, — упрекнул неизвестный собеседник, хотя я не произнес ни слова. По-видимому, он превосходно читал у меня в мыслях.
— Это было бы нескромностью.
Странный диалог! Я не открываю рта, а собеседнику это не доставляет ни малейшего затруднения. При этом он еще упрямо отрицает, что залез мне в голову.
— Конечно. Люди для меня — открытая книга. Мне дано читать в душах и сердцах.
— Вот видишь, — не сдержался я.
— Но не в мыслях. Помыслы человека принадлежат лишь ему самому.
Я устало махнул рукой.
— Прекрати. Перестань меня мучить.
— Кто способен быть более непреклонным судьей человеку, чем он сам? Судить — не мое. Я могу лишь простить.
Клыки мои невольно лязгнули.
— Прощение нужно слабым.
— А сильным — втрое.
— Может быть. Не знаю. Но я не нуждаюсь в жалости. Я силен ненавистью. Отними у меня мою ненависть — и ты убьешь меня.
Он умолк, и я уже подумал, что одержал победу в бредовом и совершенно неуместном споре. Однако мой собеседник не сдался.
— Мне жаль тебя.
— Нет! Не делай меня слабым!
— Мы поговорим об этом, когда ты вернешься ко мне.
— Чтобы вернуться, нужно уйти. А я, как видишь, не могу двинуться с места.
— Ты идешь, просто слишком долог твой путь.
Я поднял голову. Не могу сказать «к своему удивлению», ибо за последнее время способность удивляться полностью атрофировалась во мне, я просто отметил, что приближается зловещее синее пламя. Почему зловещее? Оно окрасило весь мир мертвенным светом, как-то невольно заставляя вспоминать о могилах.
Если каждое из оставшихся трех пламен отнимет у меня столько же физических сил, как алое, или духовных, как голубое, мое путешествие вполне может завершиться плачевно.
А там меня уже кто-то ждет… Я совершенно отчетливо увидел мрачную фигуру, озаренную тусклыми синими сполохами. Инстинктивно я понял, что ничего хорошего встреча мне не сулит. Однако избежать ее я не мог — Бифрест все решал за меня. Проклятье! Теперь я понял, почему ни один смертный не смог пройти по тебе!
Я предостерегающе рыкнул синему призраку, чтобы он держался подальше. И с горечью понял, что основная цель моего похода по Бифресту полностью и с треском провалилась. Ведь отправился-то я за союзниками! А получилось нечто вроде ознакомительной прогулки
— такое же бесполезное и такое же утомительное. Я уже миновал пять миров из восьми, а результат нулевой. И, если мои предчувствия верны, шестой мир поднесет мне только еще одно разочарование. Вероятность удачи понижается уже до одной четвертой.
Разглядев, кто ожидает меня, я невольно попятился. Точнее, вознамерился это сделать, однако течение моста не позволило. На моем месте любой поступил бы так же, потому что среди синих вихрей меня поджидала колдунья, которую я тогда… Мои нервы не выдержали.
— Сгинь! Рассыпься нечистая сила!
Старуха довольно потерла сухие ладони.
— Вижу, узнал.
— Изыди!
Она недовольно поморщилась.
— Ты же не веришь в Бога! Так зачем ты призываешь Его на помощь? Мне при первой же встрече сразу показалось, что ты глуповат.
Как ни странно, оскорбление вернуло мне самообладание. Припадок ярости снял стресс, и я уже смог трезво оценить ситуацию. Максимум, на что бабка способна — это вынудить меня провести несколько неприятных минут. Повредить же мне она не в силах.
— Замолчи, старая, — намеренно грубо ответил я. — Не твое дело знать, во что я верю, во что нет.
— Действительно, — неожиданно покладисто согласилась она. — Твоя вера меня ничуть не касается и совсем не волнует. Но твои намерения — другое дело.
Я собрался было ответить, но вместо слов из моего горла вырвался новый крик боли. Невидимый великан, вооружившись раскаленными клещами, принялся методично выдирать из моего тела жилку за жилкой. Так по крайней мере мне показалось. До тех пор я, выяснилось, не представлял, какой жуткой может оказаться боль. Ведьма только ухмылялась, глядя на мои корчи.