Сын Дьявола
Шрифт:
Любое мое слово будет нелепым оправданием, поэтому я просто поворачиваюсь и ухожу, слыша в след:
— Ебать, какие мы важные. Видал, брат?
— Видел, — слышу густой голос Максима, прикрываю глаза и иду быстрее. От эмоциональных качелей стало уже тошнить. Еще вчера я задыхалась от счастья, сегодня тону в собственной вине и страхе.
Боюсь представить, что ждет меня завтра.
Глава 38
Репетиция. Все вроде бы обычно. Но меня
И если раньше это была только одежда, поведение, парень.
Теперь это парный танец с Одинцовым.
Все знают, кто он. Все знают, кто я.
И само то, что мне приходится к нему прикасаться на людях, ставит на мне печать грязи.
Пусть не позора, как на Снежане, но теперь меня будут обсуждать, а не слишком ли близко она к нему прижималась, а не сильно ли она сжимала его руку.
И Максим совершенно мне не помогает. Прижимает не позволительно тесно, ищет возможности в каждом повороте меня коснуться.
Порочно. Пошло. Возбуждающе.
А в поддержках стискивает тело ровно так же, как трахает. Жестко. Надежно. Не давая сделать лишнего вздоха. Держит за талию и насаживает на свой идеальный член прямо в воздухе.
Я стряхиваю наваждение и зло шиплю, взглядом показывая, что он зашёл слишком далеко:
— Прекрати себя так вести.
— Я танцую, — равнодушно замечает он, но я-то вижу, как в глазах пляшут настоящие бесенята.
— Ты не танцуешь, ты лапаешь меня.
— Ещё скажи, что тебе не нравится
— Мне не нравится.
— Пиздеж. Давай, я прямо сейчас, — поворачивает он меня к себе спиной в нужный момент танца и касается кромки белья с вкрадчивыми словами. — Давай я заберусь к тебе в трусы, чтобы доказать всем, что ты течешь как сука…
Резкий поворот и удар по его щеке.
Я не планировала. Я не хотела. Я сама от себя не ожидала. Просто его слова чистая правда, между ног давно влажно и мне противно с самой себя. А все из-за него. Из-за его рук и близости твердого, крепкого тела. Из-за глаз, которыми он прожигает мне сетчатку, и не желает отпускать из плена чувств и губительных эмоций.
Звук удара получился оглушительным и привлек слишком много внимания.
Но не смотря на пятно от моей ладони, на хорошую силу щлепка, Максим даже не дернулся. Это и не удивительно, что ему моя рука, когда он принимает удары мужчин гораздо себя больше и старше.
— Ты сама себя топишь.
Я просто отхожу, прижав горящую руку к груди и уже хочу закричать, что он приставал ко мне, но передумываю. Это насквозь фальшивое заявление.
— Так, — подбегает к нам Ольга Михайловна. — Мне тут склоки в центральной паре не нужны.
«Мы не пара», стучится в голове мысль, и Максим, как будто читает ее. Усмехается.
— Вернётесь оба через пол часа, — продолжает она вещать и грозно махать крупным, увешанным кольцом, пальцем. — Мы как раз закончим массовый прогон. И помните…
Оставаться с ним наедине нельзя… Остальные слова куратора бала я слушаю спиной, потому что иду к сидящему на скамейке Королеву. Жду поддержки.
Тот сразу обнимает меня рукой за плечо.
— Вот я бы ему вломил… — и все…
Смотрю на него, как на идиота, но киваю.
— Конечно, милый.
— Ваще не понимаю, почему его с тобой поставили.
— Потому что он танцует лучше всех… После тебя, разумеется, — со вздохом объясняю. И сижу, насупившись, до конца репетиции. Потом Виталик извиняется и говорит, что ему пора. И я почему-то сразу взглядом ищу костыли.
Но он звонит кому-то, и через минуту в дверь зала входит водитель его отца. Крупный седовласый мужчина всегда в белой рубашке и черном галстуке.
Поднимает «бедняжку» на руки и под аплодисменты несет из помещения.
Господи, какой дебилизм. И как Виталику самому не тошно от своей беспомощности.
Перевожу взгляд на Максима и Антона. Последний прикрывает рот рукой и ржёт, аж лицо надувается и краснеет.
Смотри не взорвись, придурок.
Все вышли и нас осталось четверо.
Антон улёгся на скамейку, и когда я взглядом требую его ухода, тот только влажно смотрит и подмигивает.
Бесит
И Макс бесит.
И Королев.
Со вздохом понимаю, что сделать что-либо сейчас невозможно и обречённо шагаю к Максиму, уже ждущему меня в центре.
Играет нужная мелодия и меня прошибает ток от касания рук.
— Давай сейчас без твоих штучек.
— Какие штучки, я здесь вижу только одну. Лживую и пафосную штучку богатеньких мажоров.
Рука яростно чешется, словно обожженная крапивой, и я сжимаю ее в кулак при очередном повороте, чтобы не наделать глупостей. На миг прикрываю глаза. Спокойно. Лана. Спокойно. Сейчас все закончится, и ты окажешься дома. В безопасности. Подальше от него.
«Штучка-шлюшка», понятно, что за слово он имел в виду.
Открываю глаза, когда нужно снова подавать руку. И только сейчас осознаю, насколько Максим хорош в танце. Без лишних зрителей он двигается плавно, ведёт сильно, властно и не даёт сбиться с шага. Можно ничего не делать. Он будет управлять тобою сам. Точно так же, как управлял, пока лишал девственности.
И, наверное, если бы не его периодически острые, как лезвие взгляды, я бы танцевала так же отменно, как он.
— Ближе её прижимай, что ты как салага? Да не за талию, за жопу надо.