Сын «Дьявола»

– Мама.. – слышу снизу писк Демьяна и перестаю в страхе озираться.

– Да, милый? – вижу, что говорить ему неудобно, но он очень явно показывает на штаны. Все понимаю без слов. В этом сборище богатых и знаменитых, от которых я давно отвыкла не удобно и мне. Что уж говорить про трехлетнего малыша.

Веду его в туалет и хочу зайти с ним, но его острый взгляд меня останавливает. Точно такой же как у отца.

– Хорошо,

– Руки мыть, – кивает он и скрывается за дверью, а я снова озираюсь. Высокие потолки с лепниной. Люстра, стоимость которой под несколько тысяч баксов. Вышколенные официанты. Раньше это был мой мир, но я ни на мгновение ни пожалела, что оставила его. Теперь у меня есть сын от любимого человека, как бы я его до сих пор ни ненавидела.

Слышу как смывает вода, как шумит напор в раковине и с улыбкой отворачиваюсь. Маленький и взрослый одновременно, он уже считает себя моим защитником.

Смотрю вверх на балкон и замираю. Застываю как каменное изваяние, чувствуя как сердце совершило последний удар и остановилось.

Сколько бы лет не прошло, сколько бы дорогих костюмов и причесок он не сменил, я всегда его узнаю. По прищуренному хищному взгляду, по линии скул, по орлиному носу, по плечам, что казались всегда непропорционально широкими. Максим Одинцов все такой же. Любимый. Ненавистный. Желанный. Под руку с очередной шлюхой, не знающий, что я от него забеременела и родила сына.

– Убью Давида, – шиплю себе под нос и отворачиваюсь от прожигающего платье взгляда и хочу захлопнуть дверь в которую выходит Демьян, понимая, что сейчас вскроется ящик пандоры.

– Мама, я все…

Наверное он мог не понять, что это его сын. Но разве хотя когда нибудь Максим отличался несообразительностью?

– Лана! – слышу я пронизывающий до костей крик и осознаю, что вот сейчас я не готова ничего рассказывать, объяснять, кажется, я просто хочу исчезнуть и не смотреть в его выпивыющие душу глаза.

Подхватываю ничего не понимающего Демьяна на руки и бросаюсь бежать. Я всегда от него бегу. От любви. От порочного желания. От жестокости. Бегу сквозь разодетую толпу, не обращая внимания на яростные окрики и вижу спасительный блеск своей старенькой хонды. Открываю дверь щелчком брелка, почти закидываю свою кровиночку в салон.

– Мама!

– Тихо, тихо милый. Это игра такая. Догонялки.

Только закрываю дверь, завожу с первой попытки двигатель как стекло машины сотрясает удар. Раз. Второй. И я пытаюсь вдавить педаль в пол, но он словно зверь держит ручку, не дает мне тронутся.

И я поворачиваю голову, смотрю в бесовские глаза и тону в них, вспоминая ослепляющую сладость объятий, горечь расставания, стыд за вранье. Все в одно мгновение как перед смертью. Не могу. Не сейчас. Я только наладила жизнь, я не готова пустить в нее сына дьявола. Не готова, Макс! Отпусти! – кричу мысленно. Но разве его проймешь жалостливым тоном? Он слишком много пережил.

– Открой эту долбаную дверь! Лана, сука! Открой! – орет он сквозь стекло, уже готов вырвать дверь, но его отбрасывает подоспевший Макар Черкашин и я рву когти. От него. От себя. От прошлого, в котором я была так счастлива. И несчастна.

– Ты их знаешь?

– Даже не собираюсь. Это отбросы общества. Возятся как свиньи в грязи, – морщит Виталик красивое лицо, отворачивается, но я вижу, как его заинтересовала драка, мимо которой мы шли.

Впервые, наверное, я с ним не соглашусь.

Эта схватка непохожа на возню в свинарнике, скорее, на столкновение двух хищников.

Двух яростных животных. Огромного медведя и резкого, жестокого тигра. Медведь машет лапами, пытаясь загрести тигра, но тот ловко изворачивается.

В усмешке скалит зубы. В игру играет. Заманивает. Заставляет выдохнуться соперника.

Наверняка, ждет, чтобы нанести решающий удар. Будоражит сознание движениями мускулистого тела, которое очень явно видно уже под разодранной черной майкой. Пресс кубиками, мощная грудная клетка.

Кажется, что он не большой, но крепкий, с увитыми венами руками и кровью, что теперь мелькает от случайного удара на губах.

Он внушает подсознательный ужас, страх, но я не боюсь, просто стою как жертва, наблюдая за схваткой хищников. Чувствую, как тело наполняется истомой, а внизу живота что-то сладко сжимается.

И я была права. Инстинкты самосохранения меня не подвели. Мощный бросок руки-лапы и медведь закатывает глаза, рушится в толпу. Где теперь он никому не интересен. Теперь он не волнует даже собственных болельщиков. У них новый фаворит. Все смотрят на победителя уличной схватки. Восхищаются. Скандируют: «Бес! Бес! Бес!»

А ему словно по барабану. Ни тени улыбки на его бледном, словно вылепленном скульптором лице. Бес обводит пеструю толпу скучающим взглядом. Они продолжают кричать, требуя лишь хлеба и зрелищ.

А в этой толпе я. Одетая совершенно не к месту в свое пышное желтое платье с белой лентой на поясе.

И лишь на мгновение, на одно такое короткое мгновение Бес вылавливает в гуще людей меня. Как летящую по небу комету. Как рыбку под толщей воды. Как ягоду среди лесной зелени.

Всего секунда. Но сердце пропускает удар. Его глаза чуть прищурены, губы поджаты, а меня кроет.

Словно мир раскололся на две части. До и после. В голове шумит кровь. Кажется, что иссушенные источники заполняются влагой. Сожжённые поля снова цветут. А в вены впрыснули сладкий наркотик, который делает кровь гуще. И нет и шанса избавиться от этой зависимости.

Да что же это со мной? Такое. Горькое. Сладкое. Живое.

Всего мгновение, которое кажется мне целой вечностью, и вот Бес уже отводит взгляд и сплевывает кровь рядом с ботинком медведя.

Уходит к друзьям не обернувшись, а меня тянут в сторону.