Сын епископа
Шрифт:
— Сама зима даст нам время, которое необходимо, чтобы собрать силы для весенних боев, — упрямо продолжил Лорис. — И нет надобности в переговорах с Дерини, сударыня.
— Матушка, можно мне кое-что сказать? — вмешался Ител.
Кэйтрин царственно наклонила голову.
— Спасибо. — Ител подошел и встал возле пустого кресла матери, положив руку на его спинку, и устремил взгляд на Лориса. — Архиепископ, как наследник моей матери, я немало приобрету, если мы одолеем Халдейнов, но, надеюсь, вы поймете, что я бы предпочел, чтобы мои брат и сестра были еще живы, когда мы победим его окончательно,
— Не поучай меня, дитя.
— Я не дитя, архиепископ. Не более, чем Келсон, — парировал Ител, холодно и не повышая голоса. — Я принц и буду благодарен, если вы обратитесь ко мне как к таковому. Вам не приходило в голову, что даже если для Келсона невозможно вести настоящую войну зимой, он способен все-таки достаточно тревожить равнинные местности, чтобы помешать сбору нашего ополчения? Но он не предпримет решительных шагов, пока мы с ним договариваемся.
— Тебе предстоит еще немало узнать о политике, дитя, — холодно ответил Лорис. — И о Дерини. Как ты можешь даже думать о том, чтобы дать ему удовлетворение…
Сикард с угрозой откашлялся.
— Мой сын мыслит здраво, архиепископ. Так мы с матерью его воспитали. И я, тоже привыкший смотреть на вещи трезво, понимаю: мы не сможем защитить Сидану и Ллюэла, если Халдейн не станет держать слово. К началу года, когда пройдет лишь немного после Рождества — срока, назначенного Халдейном, даже наши равнины будут совершенно недоступны для больших воинств, собранных вне Меары. Пока мы делаем вид, будто согласны рассмотреть его условия, будут в безопасности и наши дети, и наши пограничные земли.
— Ни дети, ни земли не могут быть в безопасности, пока жив Келсон, — упрямо заявил Лорис. — Он считает вашу землю своей, и должен в конце концов убить вас и ваших наследников или же держать вас в пожизненном заточении, как попытался поступить со мной. Не такой он дурак, чтобы оставить вас в покое и позволить, чтобы над ним всегда висела угроза мятежа. Он использует детей, как наживку, дабы заманить вас в ловушку и уничтожить.
— Так пусть думает, будто все идет как надо, — отрезала Кэйтрин. — Болтовня ничего не стоит. Возможно, нам удастся сыграть на его надежде на освобождение Истелина, ибо его, кажется, тревожит безопасность этого человека. Теперь, когда Джедаил посвящен, нам здесь от Истелина пользы мало.
Лорис высокомерно поднял бровь в направлении Истелина.
— Да. Любой достойный священнослужитель известил бы вышестоящих, что кто-то из его подопечных намерен нарушить священную клятву. Истелин, вот кто лично в ответе за побег юного Дугала.
Истелин, доселе угрюмо молчавший, тряхнул головой.
— Искренне сожалею, но не могу признать за собой эту заслугу, — вымолвил он негромко. — Что же до греха клятвопреступления, полагаю, есть куда более противные Богу деяния, чем попрание обета, принесенного по принуждению. Возможно, кое о каких из них вам известно.
У Лориса недобро засветились глаза.
— Что до того, чего я стою как священнослужитель, — продолжал Истелин, — вы не полномочны об этом судить, вы лишены
Столь же внезапно, сколь и сознательно, Лорис вскочил и занес руку, чтобы ударить непокорного Истелина. Нечленораздельный рык вырвался из его гортани, он не заметил, как его кубок свалился с подлокотника и разбился о каменные плиты.
— Стойте! — выдохнула Кэйтрин, одновременно Сикард кинулся между этими двумя, чтобы предотвратить удар.
Возглас принцессы и звон разбитого кубка умерили слепую ярость Лориса, и он с негодованием остановился, прежде чем Сикард успел коснуться его, подчеркнуто уронив руки по сторонам и склонив голову перед Кэйтрин, и опять уселся. Сикард шумно и резко вздохнув, поправил рубашку и тоже сел. Ител, который намеревался поддержать отца, осторожно вернулся на прежнее место за креслом матери. Джедаил стиснул руки перед собой и попытался, чтобы по его лицу не поняли, насколько он разрывается между верностью тетушке и повиновением человеку, который сделал его епископом. И за все это время Истелин даже не дрогнул.
— Прошу принять мои извинения, ваше высочество, — покаянно проворчал Лорис. — Не знаю, что на меня нашло. Его дерзость… несовместима с духовным саном.
— Согласна, — холодно отозвалась Кэйтрин. — Однако сомневаюсь, что он именно так видит свое поведение. И тем не менее нужно, чтобы Халдейн получил доказательство того, что Истелин жив и здоров. Его кольцо, я думаю, и письмо, написанное его рукой, которое продиктуете вы, архиепископ…
— Я не стану его писать, — спокойно сказал Истелин.
— А если он будет упрямиться, — продолжала Кэйтрин с суровым лицом, — оставляю на ваше усмотрение, архиепископ, что надлежит предпринять, дабы уверить короля, что епископ у нас, и что с ним будет то же, что и с моими детьми, если нам не удастся достичь соглашения. — Она мрачно улыбнулась Лорису. — Я прошу моего племянника содействовать вам и положусь на ваши объединенные усилия, дабы осуществились наши намерения.
Лорис медленно кивнул, на его лице возникла недобрая улыбка.
— Отлично, сударыня. Я с большим удовольствием выполню ваши пожелания. Думаю, вы не будете разочарованы.
Глава XIII
Но и он переселен, пошел в плен. [14]
Усталый, но довольный, Келсон ввел свое воинство обратно в ворота Ремута через неделю после описанных событий, и ни у одного из его людей не появилось и царапины. Присутствие Дугала подле короля свидетельствовало хотя бы о частичном успехе предприятия. Когда колонна прогремела через мост и вступила во двор замка, несколько посланцев из Транши бросились вперед, дабы приветствовать своего нового вождя хриплыми горскими воплями. Прежние раны Дугала стали болеть сильнее вследствие его побега и напряженной скачки трех минувших дней, но он смог улыбнуться и сказать несколько добрых слов каждому, прежде чем со страдальческим видом сполз с коня.
14
Наум 3:10