Сын графа Монте-Кристо
Шрифт:
Помешанная, не сводя глаз с Ансельмо, приближалась к нему. Она своей костлявой рукой коснулась его груди, злобно расхохоталась и выкрикнула:
— Каторжник! Это он!
И затем, задрожав всем телом, повторила:
— Бенедетто! Кто тут говорил о нем?
— Что все это значит? — спросил Фанфаро.
— Я сознаюсь во всем,— прошептал, склонив голову, Ансельмо. — Да, я был каторжником, и эта женщина сказала правду… но она знает, что я лично никогда не причинял ей зла… Слушай, смотри на меня! Разве я покушался на твою жизнь?
Помешанная, распахнув рубище, обнажила свою грудь, со страшным широким шрамом.
— Да, меня пытались убить! Я много выстрадала… и моя голова… в огне!
— Но кто нанес тебе удар? Скажи, назови его!
Помешанная почти неслышно прошептала:
— И назову! Его звали Бенедетто! И он был… моим сыном!
Все вскрикнули от ужаса.
— Да,— твердым голосом произнес Ансельмо,— есть на свете негодяй, жизнь которого была бесконечной цепью преступлений… Этот человек убил свою мать… Как восстала она из могилы — надо спросить у нее самой… И он, этот проклятый Бенедетто, теперь здесь, в Париже, прибыл сюда для того, чтобы отомстить графу де Монте-Кристо!
Помешанная содрогнулась.
— Монте-Кристо! — сказала она.— Этот человек простил меня.
Больше от нее ничего добиться не могли. На расспросы Фанфаро Ансельмо честно рассказал все, умолчав лишь о том, что Дженни была его дочерью.
— Нельзя сомневаться,— сказал Фанфаро, выслушав со вниманием его рассказ,— что все это — дело рук Бенедетто… Необходимо его найти и изобличить в этом новом преступлении… Ансельмо, хотите ли вы искупить вашу вину?
— Я ваш телом и душой. Спасите Дженни, затем возьмите мою жизнь.
— В таком случае,— с непоколебимой энергией произнес Фанфаро,— приготовимся к ожесточенной борьбе. Сегодня же я уведомлю обо всем графа, который будет здесь через три дня, и к этому времени мы должны встретить его словами: «Граф, ваш сын нами спасен!».
— Тысяча чертей! — вскричал зуав.— Мы это выполним, или я прострелю себе голову!
— Итак, за дело,— сказал Фанфаро и поднялся.— Вы, Ансельмо, пройдете в мой кабинет, мне необходимо еще кое о чем вас расспросить…
Он обратился к помешанной-и положил ей на голову руку.
— Кто вы такая и как вас зовут? — спросил он.
Старуха покачала гололвой и с идиотским смехом ответила:
— У меня нет имени, я умерла!
13. Гонтран и Кармен
Поцеловав впервые Кармен, Гонтран де Собранн стал другим человеком. Он осознал, что с этой минуты всецело принадлежит обожаемой им девушке и решил объясниться с ней окончательно.
«Медлить нельзя! — сказал он сам себе.— Я отправлюсь к ней и открою ей свое сердце»…
В это время в дверях показался слуга.
— Что тебе надо? — спросил художник.
— Час тому назад к вам приезжала дама,— ответил слуга.— Вас не было дома, и она оставила письмо.
Подав письмо, лакей удалился.
Де Собранн вскрыл розовый надушенный конвертик и прочел следующее:
«Мой добрый друг! Простите мне это фамильярное обращение, но дело приняло серьезный оборот, и в письме я вам объяснить ничего не могу. Мне необходимо немедленно повидаться с вами. Жду вас сегодня вечером к одиннадцати часам.
Позвоните с бокового подъезда. Вас встретит моя камеристка. Приходите обязательно. От этого свидания зависит наша судьба и участь тех, кто дорог вам. Кармен де Л…»
Гонтран был поражен содержанием письма. В назначенный час он был на месте.
Камеристка с лукавой улыбкой ввела его в будуар и удалилась. Минуту спустя в комнату вошла Кармен. В скромном черном платье, с бледным лицом, она была обворожительна.
Гонтран с почтительным поклоном подошел к ней. Кармен протянула ему руку.
— Благодарю, что вы пришли,— сказала она.— Я не смела надеяться…
— Нет, и вам не грешно сомневаться во мне? В том, что я послушаюсь вас?
— Нет, я не сомневаюсь в вас,— с грустной улыбкой ответила Кармен,— и сейчас же докажу, насколько я доверяю вам.
Она придвинула Гонтрану стул, а сама опустилась на кушетку. Наступило томительное молчание… Вдруг Кармен подняла голову и в упор взглянула на художника.
— Любите ли вы меня, Гонтран? — спросила она.
— Люблю ли я вас? — прошептал де Собранн.— Но разве с того вечера…
— Когда я поддалась влечению сердца, да? Но знайте, вашей женой я никогда не буду.
Гонтран встал.
— Вы звали меня только за этим? — горько спросил он.
— Женой вашей я никогда не буду,— повторила Кармен,— потому что вы честный человек, а я… недостойна вас.
— Что вы говорите, Кармен?
— Я люблю вас,— продолжала молодая женщина,— горячо и беззаветно люблю, но я не имею права. Мне нельзя вас любить.
Она склонила голову, и крупные слезы покатились по ее лицу.
— Вы плачете?
— Да, я плачу, оплакивая мою загубленную молодость и опозоренную жизнь… Да, Гонтран, не быть мне вашей женой, забудьте об этом…
— Почему же?
— Потому что я не дочь, а любовница господина де Ларсанжи.
Болезненный крик вырвался из груди Гонтрана, и он закрыл лицо руками. В таком положении он выслушал грустную историю той, которую полюбил.
Окончив свой рассказ, Кармен сообщила Гонтрану о заговоре, направленном против виконта, в котором участвовали Ларсанжи и синьор Фаджиано.