Сын Китиары
Шрифт:
– Ситуация крайне серьезная. Прошлой ночью часовые Квалинести поймали лазутчика, шпиона Сильванести!
Старшие эльфы были шокированы и разгневаны, молодые же обменивались взглядами и качали головами.
– Шпиона схватили и будут судить. Кто знает, один ли он? Может, он предвестник вражеской армии! Так что, – Рашас говорил очень громко, почти кричал, – в интересах безопасности нашего народа сенат решил следовать единственно возможному для нас выходу из сложившейся ситуации. По решению Талас–Энтии настоящий Беседующий–с–Солнцами, Портиос из Семьи Солостарана, за преступления против своего народа лишается этого титула. В дальнейшем он будет изгнан и из наших земель, и из всех тех, где живут добродетельные.
– Мы будем оспаривать это постановление! – громко произнес чей–то голос.
Шокированные старшие эльфы завертели головами, стараясь понять, кто осмелился произнести такое. Молодые эльфы стояли все вместе, их лица выражали открытое неповиновение:
– Главы Семей говорят: «Нет», – продолжал молодой эльф, его голос перекрывал Призывы сохранять тишину. – И мы оспариваем постановление Талас–Энтии.
– Подобные дела не для Глав Семей, – ледяным тоном сказал Рашас. – По закону Беседующий устанавливает, будет изгнан, эльф или нет. Если же сам Беседующий совершает тяжкое преступление, то на страже закона стоит Талас–Энтия.
– А кто решил, что Портиос совершил преступление? – продолжал все тот же эльф.
– Талас–Энтия, – последовал ответ Рашаса.
– Очень удобно! – усмехнулся эльф.
– Поставить вопрос на рассмотрение Глав Семей! Мы предлагаем голосование! – поддержали его другие молодые эльфы.
– Мы хотим выслушать Портиоса, – заявила молодая эльфийка. – Он имеет право защищаться.
– Ему предложили это, – спокойно ответил Рашас. – Мы послали за ним в Сильванести. Наш посланник передал Беседующему, что он обвиняется в измене и должен немедленно вернуться и дать ответ. Как вы видите, Портиос не приехал. Он остался в Сильванести. Он презирает не только суд, но и собственный народ.
– Умно, очень умно, – пробормотал Даламар. – Конечно, Рашас не станет говорить, что Портиос сидит в тюремном подвале в Сильванести.
В мрачном безмолвии Танис наблюдал за происходящим. Страх за сына все возрастал. Да, Рашас ни перед чем не остановится. Даламар прав, сенатор попал в сети Темной Госпожи.
– А вот и очевидное доказательство презрения Портиоса к своему народу. Покажи, принц Гилтас.
Гилтас поднял голову. Казалось, он колебался. Последовало тихое указание Рашаса. Гилтас посмотрел на сенатора, и в этом взгляде читались ненависть и отвращение. Потом он достал из складок желтого одеяния сверкающий золотой медальон в форме солнца.
Как порыв ветра, по залу пронесся злобный ропот.
Солнечный медальон был древней, святой реликвией, которая испокон веков передавалась от одного Беседующего к его преемнику. Танис не совсем понимал, в чем заключалась сила медальона: потомки Сильванести тщательно хранили этот секрет.
Что Даламар знал о медальоне? И откуда? Впрочем, не так уж и важно. Темный эльф прав: Портиос никогда бы не отдал святыню добровольно.
Белая Мантия что–то шепнула на ухо Рашасу. Даламар напрягся, но чародейка просто давала совет, а не остерегала.
– Все было сделано в соответствии с законом, – сказал Рашас. – Но, если кое–кто из молодых и неопытных членов требует голосования, мы пойдем навстречу.
Началось голосование. Портиос проиграл большинством голосов. Эльфы решили, что Портиос отказался от своего народа. Только молодые эльфы лояльно восприняли отсутствие Беседующего.
Рашас безжалостно продолжал:
– Оставшись без Беседующего, мы обратились к другому потомку прославленного рода Сильванести. С удовольствием и гордостью представляю вам Гилтаса, сына Лоранталасы, дочери Солостарана, и следующего Беседующего–с–Солнцами.
Побуждаемый тычком Рашаса, Гилтас вежливо поклонился собравшимся. Он был бледен как смерть.
– Талас–Энтиа тщательно проверила родословную принца Гилтаса и сочла ее полностью удовлетворительной.
– Что делать с тем фактом, что его отец получеловек? – предпринял последнюю попытку молодой эльф.
Рашас доброжелательно улыбнулся:
– Конечно же, в такие просвещенные времена подобный факт не может помешать принцу. Разве вы не согласны?
Эльф нахмурился, не зная, что и сказать. Молодые эльфы попались в собственную сеть. Если они станут протестовать против отца Гилтаса, то окажутся такими же фанатичными и непрогрессивными, как и взрослые. Молодые Главы Семей обменялись взглядами. Затем по единодушному соглашению развернулись и покинули собрание.
По залу, как раскат грома, прокатился встревоженный ропот. Эльфам это не понравилось. Оказалось, у кого–то есть свое мнение. Рашас что–то говорил Белой Мантии, за его словами последовал жест. Очевидно, он посылал чародейку за мятежными Главами Семей. Казалось, эльфийка не желает это делать, и Рашас нахмурился. Он опять махнул рукой, на этот раз приказывая ей.
Белая Мантия покачала головой и поспешно покинула зал.
– Благодарю тебя, Такхизис! – выдохнул Даламар.
Танис вознес схожую молитву Паладайну. Они вдвоем скользнули вперед, осторожно пробираясь через толпу возмущенных эльфов.
– Смотри не задень кого–нибудь! – предостерег Даламар. – Мы не духи, хотя и невидимы!
Собравшиеся на коронацию эльфы беспокойно переговаривались между собой.
Рашас сознавал, что положение стремительно ухудшается. Надо было быстрее заканчивать с этим. Он попросил тишины. Эльфы постепенно угомонились и устремили взгляды на сенатора.
– Гилтас должен дать обет, – сказал сенатор, обводя взглядом собравшихся.
На этот раз никто не высказался против. Танис с Даламаром были почти у самой кафедры. Гил так впился в нее пальцами, что побелели костяшки; он будто искал у нее поддержки. Казалось, ему безразлично, что сейчас происходит. Танис подобрался поближе и сжал пальцами волшебное кольцо.
Рашас повернулся лицом к Гилтасу.
– Согласен ли ты, Гилтас из Дома Солостарана, по своей собственной воле дать Обет Солнцу и Звездам? Согласен ли служить как Беседующий своему народу до скончания дней твоих?
Лицо Гила не выражало ничего, взгляд потухших глаз был безжизненным. Облизав сухие губы, он собрался ответить…
– Нет, сын! Остановись!
Гил изумленно смотрел на отца, выросшего перед ним из ничего.
Танис сжал руку сына.
– Сними солнечный медальон! – сказал он. – Быстрее!