Сын лейтенанта Шмидта
Шрифт:
Перед сном Николай поднялся в ходовую рубку. Капитан, выглядывая из окошечка, называл:
— Варисаари… Рантисаари… Остров Святого Ефимия, бывший Героев десантников.
— Одолел их схимник?
— Одолел.
— Вы, я вижу, тут спец. На озере давно?
— Месяц. Был в Балтийском пароходстве, но там всех штурманов заменили на брокеров, половина пароходов села на камни. Сбежал.
Сын лейтенанта сочувственно наклонил голову.
Сейнер, постукивая дизельком, бежал по оловянному озеру мимо скалистых, в зеленых сосновых шапках,
Вода отдавала льдом.
Глава двадцать вторая
ВЕЛИКИЙ ГОЛУБОЙ ЭКРАН
Заозерск спутал так удачно сложившиеся было карты. Днем теперь председатель товарищества бегал по музеям и дворянским собраниям, а ночью размышлял и плохо спал. Ему снились руины замка Эльсинор и артист Смоктуновский в автомобильных очках в роли Гамлета.
— Замок, что ни говори, это тоже загородный дом, — объяснял себе этот сон потерпевший неудачу искатель хрустального чуда. — Однако не может быть, чтобы такой жизнелюб, как императорский ювелир, не имел где-нибудь в окрестностях столицы еще один засекреченный от жены домик.
Напрашивались и новые поиски в архиве.
Соратников в свои планы председатель не посвящал.
Николай сидел за рабочим столом, набрасывая кроки очередного похода, когда дверь отворилась и в комнату вошел обвешанный дорожными сумками Вяземский. На поводке поэт держал жалобно повизгивающего розового пса.
Бросив на председательский стол ключи от квартиры, служитель муз торжественно сообщил:
— Еду в Воркуту. Снова позвали, вспомнили меня путейцы. «Полярные магистрали» выбили из правительства копейку, ремонтируют ветку. Получил персональное приглашение. Думали обойтись без музы — фиг! — спохватились перестройщики.
— Поздравляю! — откликнулся председатель. — Снова последний удар молотка? Если будут подарки, привезите и мне костыль.
— Какой там костыль. Теперь все жмоты. Можете рассчитывать только на фотографию.
— Снимитесь в обнимку с оленем. Или лучше сядьте в упряжку. Зачем вы отдаете мне ключи?
— Приезжает опять Букинич. Помните, поэт, выступал со мной? Пусть поживет. Слыхали прогноз? Сегодня плюс тридцать. А я от такой жары в тундру!
Выкрикнув «Чао!», поэт, волоча за собой розовое животное, покинул правление.
Не успел он уйти, как за окном раздались выкрики, похожие на те, с помощью которых возчики когда-то загоняли во дворы лошадей с телегами:
— Заезжай!.. Правее, правее бери!.. Осади чуть-чуть. Но-оо…
Председатель выглянул в окно. За металлическим бортом шпенглеровского дредноута происходило какое-то действо: слышно было, как стреляет мотор и как перебегают с места на место люди.
Накинув пиджак, Николай вышел на улицу. Около шаланды стоял автофургончик с косой красной надписью «Час до полуночи». Из него, как убегающие змеи, тянулись кабели к двум установленным около шаланды светильникам. Между светильниками мыкался человек в кепочке с зеленым
— Эй вы, с камерой. Что здесь происходит? — крикнул ему Николай.
Зеленый козырек сделал еще один прыжок.
— Не видите? Клип, — объяснил председателю на бегу один из приехавших. — Клип, клип, говорю я вам по-русски, клип.
День действительно обещал быть не по-северному жарким. Солнце стремительно набирало высоту. Над плоской металлической крышей шаланды качался столб нагретого воздуха. В небе невидимый самолет тянул белый ледяной шнур. Самолет завязал шнур в петлю и пропал.
Взвизгнув тормозами, подкатил алый «Москвич». Из него выпрыгнула в застиранных джинсах и, несмотря на жару, в свитере до колен седая дама, при первом же взгляде на которую председатель вспомнил рассказ проктолога.
— Где шотландцы? — сурово спросила дама.
— Что здесь творится? — начал было Николай, но она, опережая его, уже выкрикнула:
— Помощник!
Один из бегающих около светильников удальцов подскочил к ней.
— Я спрашиваю, где шотландцы?
— Сказали — уже все выехали.
— А береза?
— И береза выехала.
Подойдя к властной даме, в которой нетрудно было угадать телевизионного режиссера, Николай снова попробовал узнать, что собирается делать ее дружина.
— Вы мне мешаете! — оборвала она, и в ту же минуту к дому подкатил еще один автобус. Из него вывалились два молодых негра в пестрых шаманских халатах, с барабанами, сработанными из тыквы. Следом рабочие выволокли кадку с пальмой. Режиссер потемнела лицом.
— Это что, по-вашему, шотландцы? А это береза? По-вашему, в Шотландии растут пальмы?
— Мирлена Тиграновна, — завыл помощник. — Я им письменную заявку дал… Что будем делать?
— Шотландцы уехали в Кавголово, — сообщил негр. — А нам с пальмой приказали ехать сюда.
— Та-аа-ак, — протянула телехиппи. — Конечно, Мирлене Тиграновне можно отказать, Мирлена Тиграновна справиться и так… А что, если фургон из Англии ехал к нам через Африку? — подумав, спросила она, — Это идея!
— А впишется?..
— Впишется… Да, да, пусть будет Африка. Фургон везли морем. Тогда работают и негры, и пальма.
Зеленый козырек почтительно замер.
— Куда прикажете ставить?
— Вот сюда. Значит, так: узнав марку джина, молодые африканцы радуются, хором советуют его пить и пляшут… Куда они все исчезли?
— Сидят с учебниками. У них в институте экзамен.
— Позвать. Будут ходить с барабаном вокруг трейлера. Что это на них надето?
— Свадебная одежда Бенина.
— Хорошо, пусть будет свадьба. А это что за явление? Уберите их из кадра!
К дому, привлеченные необычным зрелищем, спешили, прыгая через кабели и догрызая на ходу куриные ноги, известные как «ножки Буша», технические сотрудники правления.