Сын Льва
Шрифт:
— Мне все равно, старик. Я сделала то, что сделала.
— Неужели ты думаешь, что орку сохранят жизнь?
— Что ты сказал? — Каста отставила недопитый кубок. — Что значат твои слова? Объяснись, порази тебя стрела Некриан!
— Сразу после твоего ухода из цирка Шабак приказал добить орка.
— И они… убили его?
— А ты как думаешь?
— Проклятые свиньи! — Каста яростно засверкала глазами. — Абнун мне заплатит и за это подлое убийство, клянусь!
— Не горячись. Я пришел не за тем, чтобы сказать тебе об убийстве орка.
— Тогда что тебе нужно, Дерак?
— Меня попросил найти тебя тот самый орк,
— Замолчи, Дерак. — Каста почувствовала, что хмель слетает с нее с неимоверной быстротой. — Ближе к делу. Что он тебе сказал?
— Этот Тулькан у своих соплеменников был вроде колдуна-шамана. Когда его унесли в кубикул, я пытался выяснить, куда ты ушла. А тут ко мне подбежал какой-то малый из свиты Шабака и попросил идти за ним. Я поднялся к Шабаку и случайно услышал, как он приказал своим людям прикончить орка и избавиться от тела. Мне это не понравилось, и я после разговора с Шабаком пошел искать нашего врача — я подумал, что лекарь сможет убедить Шабака оставить орку жизнь. Мне не хотелось, чтобы твой благородный, хоть и глупый поступок пропал впустую.
— Говори, Дерак. По делу говори.
— Короче, я спустился в кубикул и увидел орка — он лежал на циновке, и раб-лекарь перевязывал ему раненую ногу и бок. Он увидел меня и спросил, где ты. Я сказал, что не знаю. Мне показалось, орк был очень расстроен. Тогда он сказал мне, чтобы я тебя нашел и дал вот это, — Дерак протянул девушке странный амулет: на засаленном кожаном шнурке висел круглый серый камень с дыркой посредине. — Он вообще-то очень хотел поговорить с тобой и просил тебя найти.
— Я иду в Цирк, — Каста встала с табурета, но голова закружилась, и девушка, чтобы не упасть, схватилась за край стола. Дерак покачал головой.
— Тебе совсем не к лицу пьянство, дочка, — сказал он. — И уж тем более не стоит тебе сейчас туда идти.
— Может быть, ты ошибаешься, и Тулькан еще жив. Я не дам его убить, будь я проклята!
— О, совсем забыл сказать — орк велел передать тебе, чтобы ты показала камень какой-то Динче. Он сказал, что она живет здесь, в Священном городе, недалеко от рынка. Больше он ничего не сказал, только попросил тебя найти. Думаю, тебе он сказал бы куда больше.
— Тем больше у меня причин пойти в Цирк и убедиться, что Шабак и его прихвостни еще не успели с ним расправиться.
— И все же, я бы поостерегся.
— С каких пор ты стал трусом, Дерак? — с горечью произнесла Каста.
— С тех пор, как постарел. Тебе всего двадцать два года. Ты сильна и здорова, как тигрица, и тебе неведомо, как старость глумится над нами. Каждое утро я благодарю богов, что мои руки и ноги еще повинуются мне, и мозги мои пока не высохли, как плевок на солнцепеке. Доживешь до моих лет — поймешь. А пока я тебя предупредил. Еще раз говорю тебе, Каста — будь осторожна. Абнун опасен, а ты его разозлила.
— Спасибо за совет, — Девушка бросила на стол золотой саккар и направилась к выходу. Дерак смотрел ей вслед и качал головой.
Вход в Большой Цирк закрывали еще до полуночи, если не проводилось круглосуточных боев, поэтому Каста и не рассчитывала, что привратник специально для нее откроет ворота. Однако она и не собиралась ломиться через центральные ворота. Она намеревалась войти с входа, о котором знали лишь гладиаторы и цирковая челядь — этот вход находился рядом с каналом. Именно здесь разгружались грузовые суда с припасами и животными для цирка, и с этого входа все это добро доставлялось в кладовые и клетки под ареной. Каста не сомневалась, что ей удастся пройти — у нее, как и у всех элитных гладиаторов, был ключ от служебного входа, а сторожем был земляк-селтон. И еще, Каста очень надеялась, что Абнун или хотя бы Шабак окажутся в этот час в цирке. У них найдется, о чем потолковать.
Миновав узкие и грязные улицы Торгового квартала, Каста вышла на набережную и пошла вдоль широкого канала, перерезающего Приморский квартал на две почти равные части. Большой Цирк находился на холме, в самой северной части Приморского квартала, а дальше шли сады Игерабала и храмовый город. Каста шла и думала, что этой ночью неплохо было бы нанести визит Абнуну — хозяин цирка жил как раз в храмовом районе, — и спросить за несчастного орка. Каста и сама не мог понять, с чего это вдруг ее так озаботила судьба Тулькана, ведь это был всего лишь орк. Однако рассказ Дерака просто взбесил девушку. Она сохранила орку жизнь, а эти свиньи… Она и раньше терпеть не могла Абнуна и его прихвостня Шабака, сколотивших огромное состояние на человеческой крови — на крови самой Касты в том числе. Теперь же ее одолевали кровожадные мысли. Но сначала надо попасть в Цирк.
До пристани она дошла за четверть часа. Луна скрылась за тучами, и улицы погрузились в густой мрак, но это было на руку Касте. Она быстро миновала крохотную площадь со статуей богини-матери Мамму-Аштеннет, преодолела несколько узких переулков и оказалась прямо перед пристанью. В свете факелов несколько рабов-грузчиков складывали к стене ящики и мешки, на Касту они не обратили никакого внимания. Девушка быстро скользнула за ворота и начала подниматься по мощеной дороге, ведущей на холм, к Цирку.
Многоярусная громада Цирка нависла над ней, закрыв полнеба. Недалеко от входа Каста остановилась, вытащила из поясной сумки амулет Тулькана. Серый невзрачный камень с дыркой посредине не обладал никакой ценностью — это был просто камень. И чего ради Тулькан решил отдать ей этот амулет? В этом есть что-то необъяснимое. Все происходящее с ней в последние сутки слишком странно. Начать с того, что она пощадила этого орка. Она, та самая Каста-Амазонка, которая без пощады убивала на арене молодых и красивых мужчин, сжалилась над чудовищем. Дерак говорит правду — орки всего лишь злобные твари, свирепые бестии, которые ненавидят людей. Одержи верх в бою орк, вряд ли бы он был столь великодушен к Касте. А она пощадила Тулькана, больше того, сейчас пытается узнать о его судьбе. Да, Тулькан повел себя благородно во время их поединка, но только ли в этом дело? Все это странно и непонятно.
Касту уже давно не волновало, как живут люди вокруг нее. Даже на арене, глядя в глаза врага, она думала только об одном — как бы побыстрее покончить с ним и услышать восторженный вопль трибун. Скольких она убила вот так, под аплодисменты зрителей? Каста вначале вела счет своим победам, потом перестала. Убитые ею гладиаторы со временем перестали являться ей в снах, и даже их лица начали стираться из памяти. Ее больше не волновали их предсмертные крики, их агония, их взгляды, полные нечеловеческого ужаса. Тем непонятнее самой Касте представлялось все, что с ней произошло на арене вчерашним утром.