Сын Люцифера. Книга 6. Развлечение
Шрифт:
— Ну, и что? — скучающим тоном поинтересовался у Бархатова директор детективного агентства. — Подделка не подделка — какая разница?
— Как «какая»?! — задохнулся Бархатов.
— Да так! — Бархатов словно наяву увидел, как его невидимый собеседник пренебрежительно пожал плечами. — Проблема ведь по большому счету не в том, подделка это или нет, а в том, зачем Вы вообще эту кассету отправили! Разве нет? Если бы это была не подделка, у нее что, выкидыша бы не было? Ее бы муж беременную не выгнал? Или Вы, может быть, считаете, что это было бы тогда справедливо?
— Вы!.. Вы!.. — Бархатов хватал ртом воздух. Он не находил слов.
— Ладно, Анатолий Владимирович. До свидания. Обращайтесь и впредь, если что. И мой Вам совет, — собеседник на том конце провода вздохнул и сделал паузу. — Не переживайте Вы так! Ну, выгнал и выгнал. Поделом ей! Если бы она не была тогда беременной, все бы у нашего сотрудника прекрасно получилось, уверяю Вас! Никаких подделок делать бы не понадобилось. Так что не принимайте все слишком близко к сердцу. Никакая она не святая. Если Вас тогда кинула и неизвестно к кому убежала, — собеседник опять немного помолчал.
– А что касается выкидыша... Это же не Ваш ребенок? Вам-то что? На свете каждый день миллионы дураков родятся. Ну, одним меньше будет. Невелика потеря. Всего хорошего! — в трубке раздались короткие гудки.
Бархатов еще некоторое время задумчиво на нее смотрел, держа на весу, потом аккуратно положил на место.
А действительно, — подумал он. — Мне-то что? Чего я так разволновался? Как институтка прямо. «Беременная!.. выкидыш!..» Раскудахтался!.. Да и хуй с ней! Это ее Бог покарал. За то, что она от меня ушла. От мужа своего законного. Тяжело тебе!.. А ты меня спрашивала, когда от меня уходила, мне каково? Тебя это тогда совершенно не интересовало, да? Ты обо мне только сейчас вспомнила, когда тебя ебарь твой выпер? Вот и подыхай теперь. Око за око!
Совершенно успокоенный, Бархатов встал и, заложив руки за голову, сладко потянулся.
Ключ надо бы сменить! — сообразил вдруг он. — Или, еще лучше, замок новый врезать. А то как бы она сюда, чего доброго, не заявилась. Куда ей теперь деваться? Да нет, голубушка! Шалишь! У меня тут не приют для раскаявшихся шлюх! — Бархатов быстро подошел к двери и вставил ключ в замок. — Вот так-то! Теперь снаружи хуй откроешь. А звонить — звони! На здоровье. Это — пожалуйста. Хоть обзвонись тут!
Он вернулся в спальню, улегся на кровать и включил телевизор.
Вот так! Все-таки есть на свете высшая справедливость! Выгнали тебя? Так тебе, бляди, и надо! Нечего было от меня уходить.
«Погулять хотела, вот и залетела, ла-ла!» — кривлялась и строила глазки с экрана певичка. Бархатов сделал звук по громче.
«Погулять хотела, вот и залетела, ла-ла!!» — надрывалась музыка. Бархатов еще добавил громкости.
«Вот и залетела, ла-ла!!!.. Вот и залетела, ла-ла!!!..» — гремело в комнате.
Вот так! Бархатов сделал на всю.
«Вот и залетела, ла-ла!!!!!» — орал телевизор. В комнате все дрожало.
«Вот и залетела!!!!!.. Вот и залетела!!!!!..»
«Ла-ла!..» — подпевал Бархатов, покачивая в такт ногой. — Так тебе, бляди, и надо! «Ла-ла!..» Так и надо! «Ла-ла!..» Так и надо!! «Ла-ла!.. Ла-ла!..» Так и надо!!! «Ла-ла!.. Ла-ла!.. Ла-ла!..»
«Вот и залетела!!!!! Вот и залетела!!!!! Вот и залетела!!!!!..» Так и надо!!!!!!!
* * *
И спросил у Люцифера Сын:
— Что стало с той женщиной?
И ответил, усмехнувшись, Люцифер Своему Сыну:
— Ничего особенного. «Она не первая!»
СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 64-й
И настал шестьдесят четвертый день.
И сказал Люцифер:
— Женщина не знает, что такое благодарность. И когда она считает себя правой, то действует без всяких колебаний и жалости.
А правой она считает себя всегда.
СУД
«Не подъемлете ли вы трудов и не напрягаете ли усилий, и не отдаете ли и не приносите ли всего женам?»
Вторая книга Ездры
«Иудифь сказала ему: выслушай слова рабы твоей; пусть раба говорит перед лицом твоим: я не скажу лжи господину моему в эту ночь...
Потом, подойдя к столбику постели, стоявшему в головах у Олоферна, она сняла с него меч его и, приблизившись к постели, схватила волосы головы его... и изо всей силы дважды ударила по шее Олоферна и сняла с него голову».
Книга Иудифи
Тарских расстегнул ворот рубахи. Его душило бешенство. Впрочем, бешенство не было единственным чувством, которое он сейчас испытывал. Бешенство, злость, обида, тоска, жалость к самому себе, острое ощущение несправедливости происходящего — да много чего еще! Целый букет чувств. Все то, что обычно испытывает человек, от которого только что ушла жена.
Причем ушла совершенно неожиданно. Еще вчера все вроде было нормально, как всегда, а сегодня вдруг: «Извини, Костя! Я больше так не могу. Я много думала... («Шурик!» — не преминул тут же язвительно прокомментировать про себя Тарских. — «Бессонными ночами»!
Ему сразу же припомнилась соответствующая сцена из известного гайдаевского фильма «Иван Васильевич меняет профессию», кажется. Где жена главного героя тоже уходила от него аналогичным образом и с аналогичными репликами — к режиссеру Якину.)
«...и поняла, что нам надо расстаться. Не думай, что мне было легко на такое решиться, но... Я тебя не люблю! Мне ничего твоего не надо, ни денег, ничего, я просто ухожу. Прощай!»
Ну, и прочая бабская чушь!
Ах, как благородно! «Мне ничего не надо!» А кто все шубы, платья и драгоценности заблаговременно вывез, оказывается, буквально накануне? То бишь, вчера.
«А это мои личные вещи! Надо же мне в чем-то ходить?! Вот уж не ожидала от тебя такой мелочности! Может, ты мои трусы и лифчики заодно пересчитаешь?» — «Причем здесь трусы??!!»