Сын менестреля
Шрифт:
— Знаешь, — отрывисто проговорил Киалан, — когда я подумал… в долине… что на этот раз мы спастись не сможем… мне захотелось извиниться. Я ведь был очень противный, когда только попал к вам, правда?
— Мы тоже, — ответил Морил через плечо. — Мы же не знали, что тебе пришлось пережить. В Холанде было очень жутко?
Последовала громыхающая, тряская пауза.
— Да, — сказал наконец Киалан. — Но дело не только в этом. Я не понимал. Мне казалось, что вы все… нищие, что ли… И я подумал: о, вши и невежество, и тому подобное на всем пути на Север! И мне было противно.
Морил
— По тебе это было заметно.
Они добрались до края леса как раз в тот момент, когда солнце окончательно скрылось. Олоб уже много лет не бегал так долго. В сгущающихся сумерках Морил видел, как от спины конька валит пар. Бока под алой упряжью тяжело вздымались. Дорога среди деревьев пошла вверх, и хотя подъем не был крутым, Олоб сбавил скорость.
— Мне придется перевести его на шаг, — сказал Морил. Ему было до боли жалко коня. — С него хватит.
И Олоб перешел на усталый шаг, и все вдруг показалось в десять раз более мирным. Они услышали перекличку птиц в высоких буках у них над головами.
— Вот это да! — ахнула Брид, садясь. — Где мы? Почему у меня все тело болит?
Морил понимал, что это должно было случиться, но ему очень хотелось, чтобы это произошло чуть позже, тогда бы они успели углубиться в лес, а Олоб немного отдохнул. Они все объяснили Брид. Она немного обиделась:
— Сделали из меня какой-то измеритель сна! Ничего себе!
— Это была очень даже хорошая мысль, — заявил Киалан, — хотя самого себя хвалить и не пристало.
Но Брид было уже не до того. Она поняла, что теперь Толиан бросится за ними в погоню, и страшно занервничала. Она все оборачивалась назад и умоляла Морила побыстрее добраться до опушки. Морил тоже обернулся. Между стволами деревьев он увидел только темнеющую зелень предгорий и длинную полосу дороги. Она была пустынной.
— Как только мы поднимемся до конца этого склона, будем в лесу. Олоб устал.
Под деревьями быстро сгущалась темнота, но было еще достаточно светло, чтобы увидеть, как оттуда появились люди верхом на конях и стали медленно спускаться по склону от скалистых гор. Однако Олоб совсем не встревожился. Морил доверился коню и остался на дороге, несмотря на умоляющий шепот Брид. И все таки было довольно страшно, когда всадники, заметившие повозку, повернули к ней и поехали быстрее. Они почти мчались им навстречу.
Их оказалось трое. Они остановили коней у повозки, и Олоб тоже встал. Киалан выпрямился во весь рост и уставился на первого из Всадников. Тот воззрился на Киалана в ответ.
— Сумасшедший! Зачем ты приехал на Юг? — вопросил Киалан и разрыдался.
Хотя своего отца Брид и Морил никогда не назвали бы сумасшедшим, они почему-то сразу уверились в том, что этот всадник — Керил. Они смотрели на то, как Киалан неловко вылезает из повозки, а мужчина спешивается и обнимает его, — и нисколько не засомневались в своих догадках.
— Кониан… Они его повесили! — воскликнул Киалан.
— Знаю. Слышал от рыбаков, — ответил Керил. — Я приехал за тобой. Я надеялся, что Кленнен будет знать… А где Кленнен? — спросил он, не договорив.
— Мертв, — ответила Брид и тоже заплакала.
Морил
— Тут армия, — сказал Киалан. — Толиан собрал армию, чтобы напасть на Север. В долине чуть дальше. Наверное, они уже отправились в погоню за нами.
Керил переглянулся со своими спутниками.
— У нас в лесу небольшой отряд. Насколько велика его армия?
— Довольно большая, — ответил Морил, шмыгая носом. — В той части долины, которую мы видели, было пятьсот человек, поделенных на три больших полка, и сто всадников. Но это, наверное, только четверть всей армии.
— Откуда ты знаешь? — спросил Киалан. — Ты их считал?
— Нет. Просто знаю, — ответил Морил. — И пока мы там были, пришли три отряда новобранцев. В первом — двадцать три человека, во втором тридцать два…
— Короче, их для нас слишком много, — прервал его Керил. — Спасибо, паренек. Давайте вернемся в наш лагерь и приготовимся защищаться.
Лагерь северяне разбили у подножия скалы с расчетом на то, чтобы его можно было оборонять. Когда усталый Олоб вывез повозку к лагерю, там уже шли приготовления. Солдаты тушили костры, а два фургона с провиантом перегородили то место, на которое можно было выехать из леса. Эти приготовления должны были бы внушить Морилу тревогу, но на самом деле он почувствовал себя более спокойным и счастливым, чем в последние несколько дней. При свете фонарей он смог разглядеть, что в отряде графа Керила человек около пятидесяти и все они такие же смуглые, светловолосые и светлоглазые, как Киалан. Теперь уже Морил вспомнил, что такое можно увидеть только на Севере. Керил был исключением, потому что у него волосы оказались темными, хотя нос был такой же формы, как у Киалана.
Их провели в палатку, где они наелись так, как не ели с самого отъезда из Маркинда. Пока они ели, Морил успел понять, что граф стоит здесь лагерем уже два дня. Накануне ночью он доехал почти до Нитдэйла, надеясь встретить Кленнена и узнать новости о Киалане, и этой ночью намеревался сделать то же. На Юг его привело послание Хенды, предложившего вернуть Киалана за выкуп. До этого момента в Ханнарте все считали, что Киалана тоже повесили.
Устало и путано они пересказали свои приключения вплоть до ареста Дагнера. Керил, которого известие о смерти Кленнена скорее огорчило, чем изумило, нисколько не удивился, услышав, что Линайна вернулась в Маркинд. Однако узнав о Дагнере, он гневно вскрикнул, я они поняли, что он при этом вспомнил о Кониане.
— Подумайте только — повесить паренька таких лет! Как бы мне хотелось что-нибудь сделать… Э-э… Морил… тебя ведь так зовут?
— На самом деле — нет, — уточнил Киалан. — Его имя Осфамерон. А Брид Маналиабрид.
Керил забыл свой гнев и расхохотался, откидывая голову назад.
— А что тут смешного? — возмутилась Брид, которая становилась очень ранимой, когда речь заходила об их именах.
— Наверное, то, что история повторяется, — ответил Керил. — Видите ли, Киалан — это Адон.