Сын Неба
Шрифт:
Но Марко, завидев проблеск надежды, решил вернуть разговор к римскому папе.
– Когда мы с отцом и дядей вернемся в Венецию...
– сказал он (зная как свои пять пальцев, что у них нет ни малейшей возможности туда вернуться, если сам великий хан их не отпустит, что без его высочайшего дозволения они не проедут и ли).
– Да, когда мы вернемся домой, мы непременно сможем добиться аудиенции у нынешнего папы Григория - а тогда детально обсудим с ним все вопросы относительно вечной жизни.
Узкие глаза Хубилая засветились неподдельным интересом.
– Да! Да! Я хочу... как раз это мне и нужно! Вы там на Западе знаете столько всякой всячины. А что, папа правда не женат? Вот так-так. Даже как-нибудь... неофициально? Ну и ну. И вы, По-ло, тоже не женитесь и не заводите официальных семей. Мне это очень пригодится. Ведь вы преданы только мне! Моим интересам! Все остальные преданы прежде всего своей семье. Семьи преданы кланам. А когда кланы обретают могущество, возникают раздоры: небрежение обязанностями, гражданские беспорядки. Большие бедствия для людей и урон для природы. Не будь Сына Неба на Троне Дракона, пираты грабили бы побережье, каналы переполнялись бы илом, рушились бы плотины и дамбы, падали бы каменные стены, через границу хлынули бы враги - и крестьяне голодали бы в лихую годину. Это общеизвестно. И никто этого не желает. Но если дать волю, никто не удержится от возвышения фамилий, образования кланов, лихоимства...
Марко знал, что все, сказанное Хубилаем, сущая правда. Но знал он также и то, что ни он сам, ни отец, ни дядя не желают потратить всю свою жизнь на безупречную службу великому хану. Не намерены они до конца дней выполнять его административные поручения, помогая обеспечивать мир и спокойствие на необъятных просторах Катайской империи.
Кроме того, отец и дядя уже не так молоды и устали от бесконечных странствий. Все чаще они заговаривали о том, как хорошо было бы со славой вернуться в родную Венецию, под щит с четырьмя черными скворцами, вернуться домой, в нежный уют розовых стен Палаццо ди Поло, пройтись по обсаженным кустарниками берегам Словенского канала. Готов был отправиться домой и Марко - позаботиться об оскудевших и заброшенных закромах семьи Поло. Создать наконец и собственную семью. Теперь все трое только и мечтали, чтобы вернуться, прожить свои жизни в мире и умереть в собственных постелях - в Наисветлейшей республике Венеции.
Но туда их могло вернуть только позволение великого хана - только его золотой пропуск. А золотой пропуск этот нельзя было добыть ни подкупом какой-либо фамилии, ни подкупом целого клана. Только преданным служением Хубилаю.
Вздохнув, Марко сказал:
– Что же касается повеления вашего императорского величества насчет...
– Марко опять хотел обратиться к теме папы, священников и доктрины вечной жизни.
– Ладно! Ладно! Не продолжай...
– Великий хан махнул рукой - глухонемой слуга тут же свернул свиток и поместил его обратно в шелковый футляр.
Потом по мановению руки Хубилая доверенная пара здоровенных глухонемых слуг с паланкином, что следовала в семи шагах позади, быстро приблизилась. Поставив паланкин на землю, они с бесконечной аккуратностью помогли своему господину туда войти. Затем великий хан с легким вздохом позволил им приподнять его распухшую от подагры левую ногу и осторожно возложить ее на подушечку из лисьего меха, набитую гусиным пухом. Еще один небрежный жест. Слуги мигом подняли паланкин и медленно двинулись вперед. Марко пошел рядом. Повсюду зеленые ивы свешивали свои сероватые сережки до самой глади пруда.
– Что такое заросли, шипы, колючки и ежевика для таких закаленных путешественников, как вы?
– продолжил Хубилай-хан.
– Что вам горы, пустыни и колдовские степи? Тьфу! Ерунда! Что вам так называемое чародейство? Что вам воображаемые опасности? И что опасности настоящие?
Пустяки, намекал тон величайшего и мудрейшего из земных властителей. Потом он благосклонно похлопал своего молодого друга по плечу.
– Вы, По-ло, люди Запада. А значит - доблестны... отважны... храбры. Вы сделаете для меня эту малость. Без огласки, разумеется. Мы объявим, что вы отправляетесь собирать солевой налог. Вы это выполните. А тогда я по-царски вас награжу.
Хубилай не требовал. И даже не приказывал. Он просто констатировал факт.
Очередной вздох Марко замер где-то внутри. Среди всех желаний великого хана - где находилось место любым причудам - было и то, чего он явно не желал. Не желал он, чтобы Марко, Маффео и Никколо прямо сейчас или в ближайшее время получили золотой императорский пропуск и высочайшее дозволение навсегда покинуть Катай. Вернуться домой.
"Бог очень терпелив", - частенько говаривал старый учитель Марко, отец Павел.
Троим Поло также предстояло проявить терпение. Возможно, если загадочная миссия венецианцев завершится успехом, Хубилай по-царски вознаградит их золотым пропуском и дозволением отбыть домой, в Венецию. Или если, к примеру, выяснится, что эта Спящая Красавица - кем бы она ни оказалась - секретом бессмертия не обладает. Что она, скажем, просто лентяйка и никакая на самом деле не красавица... Тогда Марко смог бы убедить великого хана, что ему самое время обратиться за советом к римскому папе с его доктриной вечной жизни. Да, эта авантюра все-таки давала кое-какие надежды...
– Слушаю и повинуюсь, мой господин, - с низким поклоном произнес мессир Марко Поло.
И вот они попали сюда - одному Богу ведомо куда именно, - сюда, где таится страшная угроза. И где медленно и неотвратимо надвигается смерть.
6
Кунь: Истощение.
Воды тонут под сухим озером.
В движении - раскаяние.
Когда валун двинулся, мессир Никколо Поло снова зашептал воззвание к Святой Деве Марии и попытался вжаться еще дальше в щель меж испещренными черными прожилками обломками скалы. И тут произошли два вроде бы незначительных события. Во-первых, под коленом у Никколо щелкнула какая-то щепка, занесенная сюда, скорее всего, давно ушедшими в землю водами редкого дождя. А во-вторых, что-то больно впилось ему в бедро. Никколо тут же сообразил, что это крупный, странной формы кристалл, который он уже многие годы у себя хранил. (Ни один мало-мальски опытный торговец драгоценностями не верил, что кристалл этот представляет собой окаменевший лед, - но никто и не мешал верить в это возможному покупателю.)
Поразительная форма кристалла сама по себе представляла интерес, и Никколо решил хранить его в качестве амулета. И, как выяснилось, некоторыми странными свойствами тот и впрямь обладал.
После еще одного броска гигантского черно-белого барса валун опять двинулся. А потом со скрипом встал на прежнее место. Почти на прежнее место. На какую-то долю дюйма от прежнего места. Будь у Никколо желание, он мог бы прикинуть, сколько времени уйдет на то, чтобы валун упал. Но не было у него такого желания. Вместо этого ему очень хотелось - пока шлепанье громадных лап зверя указывало на то, что людоед по-прежнему ходит вокруг да около и собирается предпринять новую атаку, - отчаянно хотелось ему немного передвинуть в сторону впившийся в бедро кристалл. А заодно отправить куда-нибудь в сторону неба еще несколько воззваний к Святой Деве Марии.