Сын парижанина
Шрифт:
— Так что же делать?
— Не двигаться до ночи.
— Без еды, питья? — простонал Меринос, который слишком любил хорошо покушать.
— И без сна, — всерьез ответил Бо.
— Но разрешаем тебе пососать палец, — не менее серьезно добавил уже воспрянувший духом Тотор.
Внезапно австралийцу пришла в голову мысль. Всего можно было ожидать от столь жестокого и испорченного человека, как Король Ночи. Прежде всего могут заметить и подстрелить из карабина.
— Сними куртку, — сказал дикарь Тотору.
— Зачем?
— Увидишь… только
А дело было так.
Пока Тотор осторожно раздевался, Бо оборвал рядом с собой листья и набил ими куртку, превратив ее в чучело. Закончив работу, он сказал Мериносу:
— Твоя очередь.
Через несколько минут блуза покойного Ли также была набита листьями. Американец догадался:
— Понимаю, это приманка…
— Да, у нас это называют еще наживкой для простаков, — уточнил Тотор. — Так и есть!
Бо усадил две куклы — лже-Мериноса и лже-Тотора, чтобы позволить настоящим передвигаться с меньшим риском.
— Так, старина?
— В самую точку, — ответил дикарь, смеясь.
Именно эти хождения, перемещения были замечены вначале. А пятна, то черные, то белые, которые были едва видны снизу разбойникам, — и были военной хитростью Бо.
Убийственно долго текли мучительные часы страданий на жаре от голода, жажды, усталости.
Беглецы все время слышали надоедливый стук молотка, от которого раскалывалась голова. Лестница все поднималась… поднималась… и каждый метр, отвоеванный у непреодолимой, казалось, высоты, отнимал у них чуточку надежды.
Еще немного, и доверие Тотора к другу-австралийцу было бы поколеблено.
— Бо, старина! Эта обезьяна, что карабкается на колонну, уже метрах в десяти, — сказал он тихим, как дыхание, голосом.
— Да, но наступает ночь, ему придется остановиться, — прошептал Бо.
Так и произошло.
— Наконец-то передышка! — сказал воспрянувший духом парижанин.
В последних лучах солнца австралиец показал друзьям огромную поперечную ветвь метра в три диаметром. Она отходила от ствола горизонтально и доходила почти до горы.
— Хозяин хитер, — сказал каннибал улыбаясь, — но об этом он не подумал.
— Что это? — спросил Тотор.
— Мост!
— А зачем нам так называемый мост?
— Чтобы перелезть с дерева на скалы.
— Вот здорово! Это и есть твой план? Потрясающе! Он по меньшей мере достоин академических лавров [157] , старина!
— Тсс! Довольно болтать… тихо! Давайте готовиться.
Когда настала ночь, Бо первым, расставив пошире руки и ноги, пополз по ветви. Меринос, дрожа, последовал за ним. К счастью, темнота не давала возможности вспомнить о мучительном головокружении. Тотор был третьим. Постепенно, бесшумно и решительно вся троица проползла над пропастью. Время от времени они останавливались, чтобы передохнуть и вслушаться в подозрительные звуки от подножия дерева.
157
Здесь в шутку: высших научных почестей.
Но все было спокойно. Никто ничего не заподозрил. Они снова поползли вперед, согнув спины, обдирая руки и колени, сдерживая свистящее дыхание.
Это длилось около часа. Наконец Бо остановился. Ветвь понемногу сужалась, теперь она была не толще человеческого тела. Меринос, отчаянно вцепившийся в нее, терял последние силы. До Тотора донеслись его едва слышные стоны:
— Скоро конец… больше не могу… кружится голова… задыхаюсь… Я не удержусь… Тотор!
Парижанин содрогнулся до глубины души. Его железному организму усталость не страшна, но он чувствовал, что друг совершенно растерян.
Зажав ветвь ногами, он схватил Мериноса за плечи и тихо сказал:
— Не шевелись, я тебя держу! Отдохни, расслабься! Не бойся… Эй, Бо, еще долго пробираться?
Австралиец не ответил. У Тотора выступил холодный пот на лбу, когда он вдруг услышал прямо под собой шум падения.
С бьющимся сердцем он продолжал:
— Бо, ответь… ты упал? Если с тобой несчастье, мы пропали!
— Все в порядке!
Парижанину показалось, что едва слышный шепот донесся снизу. Сомнений больше нет, Бо уже не на дереве. Но тогда…
— Куда ты провалился?
— Тихо! Я тебя вижу… на фоне звезд… спускай Мериноса, это не опасно…
— Ты слышишь? Эй, Меринос! — снова заговорил Тотор. — Хорошие новости, не теряй головы!.. Главное, не вскрикни… Ты готов?
— Да!
— Оп-ля!
Он приподнял друга и спустил его вниз, как мешок. Тотчас он услышал легкий шорох и сразу голос Бо:
— Твоя очередь! Раз… два… три!
Не колеблясь, он смело прыгнул вниз. Уже через секунду его на лету поймали сильные руки атлета и мягко поставили на толстый слой пахучих папоротников.
— Старина Бо! — с чувством сказал он, узнав черного друга, утонувшего по пояс в опавшей листве.
— Конечно, я!
— Ах, так! Это не сон… Где же мы оказались?
— На горе.
— А где Меринос?
Громкий храп, раздавшийся рядом, сделал ответ ненужным. Измученный переживаниями, усталостью и бессонницей американец был повержен на землю сном, близким к каталепсии.
— Неплохая идея! Хорошо бы и мне вздремнуть! Я так устал… пусть Бог меня простит, я тоже лягу.
— Поспи, малыш, — посоветовал из темноты ласковый голос австралийца, — поспите оба, и через несколько часов вы будете бодры и отважны, как молодые кенгуру.
— А ты?
— Я буду бодрствовать!
— Спасибо! Спасибо, мой добрый, дорогой друг… потому что без тебя… видишь ли… я… мы…
Фраза осталась незаконченной. Исполненный бесконечной благодарности голос замолк, Тотор уснул в папоротниках рядом с Мериносом.
Было около девяти часов вечера. Сидя на земле на согнутых под прямым углом ногах, положив руки на колени, а голову на руки, австралиец не шевелился. До сих пор ему все удавалось в этом, казалось, невероятном предприятии.