Сын Портоса
Шрифт:
— Что означал свет, погасший при нашем приближении? — осведомился он голосом, явно привыкшим отдавать приказания.
— Монсеньер, — ответил Каспар, — очевидно, жена этого господина легла спать. Но я могу проверить…
Склонившись к хранившему до сих пор молчание третьему мужчине, он шепнул:
— Уладь дела с принцем, чтобы мы могли заняться этим французским офицером. Черт возьми, боюсь, твоя жена поднимет тревогу!
— Не бойся, — так же тихо ответил Уолтон. — Она послушна моей воле, как трость, которую я держу в руках.
Он носил с собой трость с роговым набалдашником, словно светский человек на городской улице, не желающий расставаться с привычкой
Человек, которого они именовали монсеньером, с нетерпением ожидал конца их разговора.
— Успокойтесь, — заговорил он. — Мы отлично можем посовещаться в одной из этих беседок. А ты, Каспар, пойди понаблюдай за дорогой. В темноте здесь шатается много бродяг, так что этой предосторожностью нельзя пренебрегать, а я знаю, что на тебя, как на старого лесного жителя, вполне можно положиться.
Услышав это, Жоэль отшатнулся, спрятавшись за листву.
То ли вследствие инстинкта, то ли из-за того, что он доверял Терезе куда меньше, нежели Уолтон, Браун не проявлял особого желания исполнить приказ.
— Не окажет ли ваше высочество честь своему преданному слуге, — сказал он, — войти в дом и отведать угощение из его буфета и погреба?
— Успокойся, мой славный Каспар, — ответил принц, похлопав его по крепкому плечу. — Я еще приду к тебе в дом и сяду за твой стол, но не раньше, чем мы выгоним проклятых иностранцев, которые нагло вторглись на имперские земли. Вот тогда, обещаю тебе, мы выпьем твоего лучшего рейнского вина во славу победы над врагом и снятия осады Фрейбурга.
Глава XXV
НЕВОЛЬНЫЙ ШПИОН
— Неужели это сам герцог Карл? — прошептал Жоэль, но его спутница, оцепеневшая от ужаса, не ответила. Упав на скамью беседки, она молча ломала руки.
Бросив взгляд на свой дом, Браун отправился выполнять обязанности часового. Двое других, заняв беседку, соседнюю с той, где прятались шевалье и Тереза, начали разговор. Принц сел на скамью, положив руки на колени. Так называемый англичанин остался стоять в почтительной позе, сняв шляпу, и когда лунный свет озарил его черты, Жоэль едва не вскрикнул от изумления: это был тот самый человек, с которым он повстречался в доме Гадалки на улице Булуа и из которого не смог вытянуть никаких сведений о Терезе Лесаж. Конечно, совпадение женских имен ни о чем не говорило — имя Тереза было достаточно распространенным, и все же Жоэлю их встреча казалась странной. Однако времени разгадывать эти загадки не было так как интересующий его диалог уже начался. Беседующие использовали тот же самый пограничный диалект, состоящий из смеси французских и немецких слов, на котором Браун разговаривал с шевалье де Локмариа, но судя по отдельным фразам Уолтона, он привык общаться с великими мира сего.
— Да, монсеньер, — сказал Уолтон, — я прискакал прямо из Парижа с новостями для вашего высочества.
— Хорошими или плохими?
— С теми и с другими, монсеньер.
— Тогда, сударь, сначала выслушаем плохие новости!
— Вам больше не следует полагаться на герцога Заксе-Эйзенахского, который, отступая под натиском французов, командуемых Монкларом, глупо позволил окружить себя на рейнском острове неподалеку от Страсбурга.
— Да, — побледнев промолвил принц, — вы правы — это плохая новость, хуже того — катастрофическая! — Он вытер пот со лба тыльной стороной ладони и властно потребовал: — Дальше, сударь, говорите скорей!
— Монсеньер, вы не должны рассчитывать на шестьдесят тысяч человек, с которыми обещали снять осаду с Фрейбурга и вновь занять Лотарингию…
— Почему?
— Его императорское величество, от кого вы ожидали этой поддержки, бросает все свои войска на подавление восстания в Венгрии.
— Черт!
— Более того, его министры считают позицию Франции настолько сильной, что решили принять без обсуждений все ее условия, выдвинутые на мирных переговорах в Нимвегене.
Слушатель Уолтона стал белее носового платка, которым он вытирал лицо.
— Таким образом, — продолжал шпион, — армия, собранная под Базелем, с которой вы намеревались снять осаду с Фрейбурга, сегодня утром выступила в Вену, получив приказ маршировать как можно быстрее, чтобы поскорее покончить с мятежниками.
— Все мои надежды и ожидания превращаются в ничто! — воскликнул принц, охваченный гневом. — Черт бы побрал этого герцога Заксе-Эйзенахского, а заодно и моего шурина, императора Леопольда! [59] Двое Варов [60] — один трус, другой — клятвопреступник! Кто возместит мне их легионы? — Он вскочил, дрожа от злобы и тяжело дыша, расстегнул воротник, словно намереваясь пронзить кинжалом обнаженную грудь. — На этой земле мне больше не во что верить — поруганы и клятвы, и семейные связи, и воинская честь!
59
Леопольд I (1640–1705) — С 1657 г. император Священной Римской (Германской) империи из династии Габсбургов.
60
Вар Публий Квинтилий (ок. 53 до н. э. — 9 н. э.) — древнеримский политический деятель и полководец. Управление Сирией и Германией ознаменовал взятничеством и вымогательством. Потерпев позорное поражение от германцев, покончил с собой.
Принц, казалось, вот-вот задохнется, но пересилив себя, он опустился на стул, устало махнув рукой.
— В вашем бочонке еще осталась желчь, чтобы излить ее на меня?
— Монсеньер, я покончил с плохими новостями.
— Правда, — вы ведь сказали, что у вас есть и хорошие. Ну, говорите. Надеюсь, дальнейшие сообщения будут поприятнее.
— Судите сами, монсеньер. Во-первых, ваше высочество осведомлены о том, что у французов под Фрейбургом не достает артиллерии.
— Но она будет туда доставлена. Я слышал об установке новой батареи.
— С орудиями новой системы недавнего изобретения?
— Вот именно, и притом страшной разрушительной силы.
— Весьма вероятно, но пройдет немало времени, прежде чем батарею можно будет использовать.
— Вы так полагаете?
— Разумеется, монсеньер, ибо орудия бесполезны без соответствующих снарядов и пороха. А фургоны с ними застряли в Вогезских горах. Понадобится несколько дней, чтобы выкопать и вытащить их. Они должны были прибыть к месту завтра вечером, но вовсе там не появятся, если, конечно, этим заняться.
— Что вы имеете в виду?
— Фургоны эскортируют драгуны — самое большее, тридцать человек. Для безопасной местности этого вполне достаточно — ведь ваших солдат здесь больше нет. Но я переговорил с одним вольнонаемным капитаном, и он со своими пятьюдесятью головорезами поджидает фургоны в Кольмаре, чтобы захватить их.
— Вы это сделали?
— Они ждут приказаний, монсеньер. И более того. Услышав, что в Нимвегене будет подписан мир, множество бравых парней, обожающих войну, так как она дает им средства к существованию, дезертировали. И теперь в Оппенау собралось около восьмидесяти тысяч человек.