Сын прерий
Шрифт:
Протяжный выговор выдавал в нем техасца. Женщины испуганно вздрогнули — не от приветствия, а от белозубой улыбки на его суровом лице.
— Он нас слышал! — заверещали они.
Тед Джексон продолжал улыбаться, хотя чувствовал, что ему становится трудно дышать. Боже мой, неужели это никогда не кончится? Он приехал в Австралию потому, что хотел встать здесь на ноги и зажить своей жизнью. Дома, в Техасе, он никак не мог поладить со своей семейкой — вернее, со своим старшим братцем Джэбом. Тед притащил сюда Дейерде и разрушил ей жизнь. Чего ради? Сейчас он готов продать все к чертовой матери, собрать манатки и отвалить из этих краев назад, в Техас. Пусть Джэб опять будет командовать.
Он
— Говорят, этот янки убил свою жену. А вроде еще и дочку. На одном из курортных островов в Большом Барьерном рифе. Что-то там такое писали в «Австралийце» на прошлой неделе...
— Какой ужас!
— Ему даже пока не предъявили обвинений. Тела-то так и не нашли.
— Попробуй-ка найди!.. Вместе с акулами, которые ее сожрали. Бедняжка. А еще и ребенок. Малышка тоже бесследно исчезла. А сукин сын ничего себе, а?
Тед отпустил дверь, и та с шумом захлопнулась, а он побежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и вмиг преодолел восемь пролетов. Бежал, пока сердце едва не выпрыгнуло из груди. Остановившись, прислонился к стене и провел дрожащей рукой по волосам. Затем сунул руку в карман, достал сигарету, закурил и сделал глубокую затяжку. Горло словно обожгло огнем, и он вспомнил, что простужен и курить не следует. От сигареты боль в груди стала сильнее. Он швырнул ее на бетонный пол и раздавил каблуком.
Тед Джексон всегда оставался одиночкой. Ему было глубоко наплевать на то, что о нем думают другие. До сегодняшнего дня.
Должно быть, у Джона появились веские причины, коль он решил вызвать его с ранчо сюда, в Брисбен. Всякий раз, когда Теду приходилось приезжать в город, все оборачивалось против него. На пришельца глазели, о нем трепались, а теперь вот еще пустили слух, будто бы он укокошил собственных жену и ребенка. Его старательно выживают из страны, которая последние восемь лет была его родным домом. Ведь надо же такое придумать: чтобы он мог причинить зло женщине или ребенку. Его Лиззи...
Большинство друзей Теда отвернулись от него. Даже Джон, его личный адвокат, и то верил наполовину, что Джексон не виноват в смерти жены. Джон первым начал убеждать его продать все и уехать из Австралии.
Тед преодолел последний пролет лестницы и перешагнул порог приемной Джона. Он прошел мимо секретарши, которая в это время тщательно причесывала волнистые пряди своих белых, как лен, волос. Этакая барбиподобная роскошная красотка!
При виде проходящего мимо нее Теда она выронила расческу, в мгновение ока вскочила и судорожно замахала руками. В ее округлившихся глазах мелькнула тревога.
— Постойте! Мистер Джексон! Входить нельзя! — закричала она, когда Тед был готов уже открыть дверь в кабинет Джона.
Он резко повернулся, и секретарша едва не налетела на него. Она взмахнула перед его носом накрашенными ноготками. Его прищуренный взгляд встретился с ее по-детски перепуганными ярко-карими глазами, и секретарша отшатнулась, а Тед ухмыльнулся:
— Ты хочешь остановить меня, дорогая? — Окажись он чудовищной десятиметровой змеей, готовой броситься на нее, и то бедная девушка, похоже, была бы менее ошеломлена. Однако выражение лица Теда постепенно смягчилось. — Возвращайся на место, голубушка, и займись своими непосредственными делами. — Он открыл дверь.
Роскошный кабинет Джона был словно дамбой огражден от внешнего мира, в нем царили тишина и прохлада. Стоял январь, но солнце за окном жгло нещадно. Зато здесь, в этом великолепном оазисе, потоки ледяного воздуха овевали и посетителей, и бархатистые ковры, и стены, обшитые дорогим красным деревом.
Джон был одним из
На одной из стен красовались карты Квинсленда и Северной Территории, на которых он отмечал приобретенные владения. Принадлежащие ему пастбища насчитывали в общей сложности миллионы акров. Он распоряжался рудой, солью, гипсом, скотом и шерстью. «Скажи, что у тебя есть, и я это приобрету» — таков был его девиз. Лучший юрист в Квинсленде, Джон, несмотря на весь приобретенный лоск аристократа, оставался в глубине души уличным гангстером. Он стал одним из первых друзей Джексона, когда тот появился в Австралии.
Внимание Теда приковали эти карты на стене, а не вид за окном, который был великолепен: раскинувшийся внизу Брисбен, знаменитый Сторибридж, соединяющий берега извилистой реки, пришвартованные яхты и оживленное движение по реке... Тед отметил про себя, что владения Джона увеличились за последнее время, и это больно резануло его.
В пепельнице дымилась вечная сигара Джона. Сам он сидел с телефонной трубкой в руках и давал кому-то краткие указания. Он был невысокого роста и имел сложение тяжелоатлета; от него исходила свирепая сила необъезженного мустанга. Из-под кустистых черных бровей на вас смотрели два пылающих угля живых умных глаз. Черты лица были грубоваты, на голове топорщилась копна уже начинающих седеть вьющихся волос. Он бросил быстрый взгляд на вошедшего Теда, рявкнул в телефон несколько прощальных слов и бросил трубку.
— Что хорошего, Джон?
Спокойствие и хладнокровие Джона резко контрастировали с нервозным состоянием его клиента. Адвокат взял из пепельницы свою сигару, пустил густое облако в потолок и положил ее обратно.
— Есть кое-что, — неторопливо ответил он. — Присаживайся. Сейчас расскажу. — Джон помолчал. — Кофе?
— Кофе?! — взорвался Тед. — Какой к черту кофе! — Он с размаху плюхнулся в кожаное кресло напротив своего адвоката. — Ну!
Джон усмехнулся: вспышки гнева со стороны Теда Джексона на него не действовали.
— Джексон, что ты все время как на иголках? — Казалось, он испытывал удовольствие, оттягивая разговор и держа в напряженном ожидании своего клиента.
— На иголках! А что вы хотите от человека, которого своими пересудами преследует толпа, а адвокат вызывает срочным порядком в Брисбен?!
— Я-то полагал, что тебе станет лучше, когда ты решишься все продать... — гнул свое Джон.
— Решишься! Меня вынуждают все продать. Уезжать мне не хочется, да только я уже давным-давно не хозяйствую в своем ранчо, а воюю. Мои люди вооружены до зубов. Никто шагу не осмеливается ступить за порог в одиночку. И хоть бы знать, с кем мы сражаемся. Враги появляются невесть откуда. Нападают всегда в темноте, когда меньше всего ожидаешь удара. Сегодня они режут забор, завтра взрывают скважину. У всех фермеров хватает забот — что верно, то верно. Сейчас засуха. Скот дохнет, но, когда я пытаюсь вывезти его, на трейлеры устраивают засады. В Джексоновой заимке месяцами не выпадает ни капли дождя. Последние три года я не получаю ничего, кроме убытков. Проторчишь тут один как перст среди этих сухих зарослей, выжженной земли и гибнущего скота, так будешь как на иголках!..